«Когда кажется, что все потеряно, — сказала древняя женщина, — Келарна де ла Сорайя».
Тогда Алекс не поняла ее перевода «помни свет», но теперь она знала, что эти слова не относились ни к какому виду освещенного света. Вместо этого, когда женщина сделала ударение на слове «Сорайя», это было связано с Сорайей де ла Торра — Светом Миров.
С Библиотекой.
Точно так же, как когда Алекс понадобилось сбежать из своих покоев во дворце Вардаэсии, в преддверии встречи с Эйвеном, она снова поняла, что Библиотека была ключом к ее свободе… к свободе каждого. И из-за этого завершающая часть ее плана сложилась воедино.
С Эйвеном, идущим рядом с ней на мысленном поводке, и Сорайей, пристально наблюдающей за ним, Алекс спустилась по лестнице и вошла в фойе. Именно там она приказала ему остановиться перед портретом, который идеально изображал Мейю, он остался на месте просто потому, что Алекс попросила Библиотеку сделать его таким.
«Тебе нужно только попросить, Александра. Постарайся больше не забывать.»
Слова, предложенные Библиотекой глубоко в пустыне Тиа Аурас, были уроком, который Алекс приняла близко к сердцу. Хотя они, возможно, и не помогли, когда дело дошло до смены времени, поскольку ее предупредили, что такой дверной проем больше никогда не будет предложен, это было то, что, как она знала, Библиотека позволит.
И вот, после тихой просьбы Сорайи оставаться там, где она была, и приказа Эйвену не двигаться, она схватила его за руку…
…и втолкнула внутрь картины.
Вместе они вывалились с другой стороны, приземлившись на вершине Золотых утесов, прямо там, куда он когда-то водил ее, чтобы показать лучший вид на город.
Повернувшись к нему лицом, Алекс боролась с тем, что она увидела в его глазах. Там была ненависть, так много ненависти. Но теперь был еще и страх, наряду с отчаянием, когда он начал понимать, что происходит.
Указывая на внешний мир за картиной фойе Библиотеки, которая теперь была прикреплена к дереву Сильвервуд, Алекс сказала ему:
— Они хотели твоей смерти. Все там… кроме твоего брата, который отказался от своего права голоса.
Эйвен вздрогнул, но промолчал, согласно ее команде.
— Это был мой компромисс, — продолжила Алекс. — Это единственный способ для тебя остаться в живых, сохраняя при этом безопасность всех остальных. Здесь ты можешь править Мейей, никому не причиняя вреда, весь город — твоя игровая площадка.
Она подавила волну эмоций, когда взгляд его глаз стал глубже, и заставила себя вспомнить, через что она прошла — поле смерти, окружавшее ее после того, как он убил всех, кого она любила. Алекс приготовилась ко всему, что она чувствовала, зная, что он никогда не проявит к ней такого милосердия, какое она сейчас предложила ему. Зная, что он не проявил к ней такого милосердия. Вместо этого он убивал всех, кто попадался на его пути, и пытался сделать то же самое с ней.
— Так, значит, это все? — прохрипел он после того, как она тихо приказала, чтобы он мог говорить, его горло сжалось, когда он понял, на что теперь похоже его будущее. — Ты оставляешь меня навечно заточенным в картине?
Встретившись с ним взглядом, Алекс сказала:
— Учитывая все, что ты сделал, — в этой временной шкале и в той, которую она изменила, — даже ты должен быть в состоянии увидеть, что это больше, чем ты заслуживаешь. Это, безусловно, больше, чем все там были готовы предложить. — И снова она указала на картину.
То, что она сказала, было правдой. После того, как он заключил свою сделку «ты за них», военный совет союзных рас обсудил план Алекс, оставаясь непреклонным только в одном — желая его головы. Она и Рока были единственными, кто спорил от его имени, и даже Ниида не предложила защиты за ущерб, нанесенный ее сыном. Но, в конечном счете, Алекс напомнила им всем, что если ей суждено победить его, то как она это сделает, решать ей. И поэтому, уважая дружбу, которую она когда-то разделяла с Эйвеном — независимо от всего, что он сделал с тех пор, — она не хотела видеть, как его казнят.
— Я не убийца, — Алекс говорила эти слова и Нийксу, и Зайлин, и она была полна решимости придерживаться их. Даже если, судя по выражению лица Эйвена, он предпочел бы смерть тому, что она предлагала.
— Отведи меня в Таэварг, — сказал он, почти умоляя. — Пусть эти Тиа Аурас заберут меня с собой в свой мир и запрут там. Мне все равно, что ты делаешь… все лучше, чем это. Что угодно.
Алекс снова заставила себя вспомнить, с кем она разговаривала, и жизни, которые он разрушил.
— Ты знаешь, что ни в одном мире нет тюрьмы, которая могла бы удержать тебя от твоей собственной природы. Это не тот риск, на который может пойти любой из нас. Мне жаль, Эйвен. Но ты должен остаться здесь. Навсегда.