Надеясь, что она не ошиблась, что Ксираксус все еще жив и находится в этом мире, Алекс мысленно позвала: «Ксира?»
Ничего.
«Это я, Алекс», — добавила она, задаваясь вопросом, не затуманили ли тысячи лет его разум. «Смертная, с которой ты связался, из Медоры. Давным-давно».
Ответа на ее неуклюжие слова не последовало. Хуже, однако, было отсутствие осознания, которое она чувствовала внутри. Когда однажды она почувствовала низкий гул связи между ними, как постоянное, едва уловимое прикосновение к ее разуму, с тех пор, как она попрощалась с Ксирой, и он вернулся в прошлое, ничего не было. Точно так же, как и сейчас. Она отказывалась вникать в то, что это могло означать, не желая верить в худшее. Она уже потеряла Нийкса… она не могла потерять и Ксиру тоже.
Обескураженная и все больше боясь, что умрет в одиночестве в пустыне, Алекс снова опустилась на колени, когда снова взошли голубые луны, пылающие звезды над головой потеряли свой красный цвет и вернулись к нормальному.
Губы потрескались, глаза покрылись коркой песка, каждый дюйм ее кожи был исцарапан и горел, Алекс воспользовалась моментом, чтобы обдумать варианты. Атора был суровым надсмотрщиком и никогда не уклонялся от того, чтобы бросить ей вызов, но он никогда намеренно не подвергал ее жизнь опасности и не посылал на смерть. Она должна была верить, что нынешние обстоятельства ничем не отличаются от ее предыдущего опыта… что это всего лишь проверка.
Она также должна была верить, что Кайден, где бы он ни был, не проходил тот же тест. Или что он преодолел это гораздо быстрее, чем она. В его распоряжении было множество даров; несомненно, один из них помог бы ему. И она была уверена, или, по крайней мере, надеялась, что Атора никогда бы не позволил Кайдену покинуть Библиотеку, если бы он не собирался выжить в Тиа Ауранс.
Библиотека.
Что-то в этом не давало Алекс покоя.
Напрягая свой измученный разум, она попыталась вспомнить, что Эйвен говорил ей во время ее пребывания в прошлом, когда он сказал, что Сорайя де ла Торра была тесно связана с Тиа Ауранс. Он не был уверен, была ли Библиотека построена потусторонней расой, или она возникла только в их древнем мире, но в любом случае, между ними была какая-то связь. Тогда отсутствие подробностей не удовлетворило ее, но, учитывая ее нынешнюю ситуацию, сейчас это расстраивало гораздо больше.
Но затем в ее сознании промелькнуло воспоминание, о чем-то, что однажды рассказала ей Библиотека:
— Я всегда с тобой, даже за этими стенами.
Стоя на коленях, она оглядела пустынный пейзаж, задаваясь вопросом, каковы шансы на то, что Библиотека сможет преодолеть время и пространство точно так же, как в ее мире. Она знала, что это может доставить ее во Фрейю и обратно, но, находясь во Фрейе, она никогда не пыталась открыть дверь куда-либо, кроме Медоры. И сам Атора упомянул, что он и Леди Тайн были привратниками от Медоры к Тиа Аурас, это подразумевало, что она не могла пересечь границу между двумя мирами без того, чтобы кто-то вроде него не открыл дверь.
Но… что, если теперь, когда она была в Тиа Ауранс, правила изменились?
Алекс боялась, что это лишь глупая надежда. Даже в Медоре она могла посетить что-то новое, только сначала оказавшись внутри здания Библиотеки, а затем перейдя в новое место… снаружи это не работало, если только она не проходила через дверной проем, которым уже пользовалась раньше. Но опять же, что она могла потерять, попытавшись?
Алекс неуверенно поднялась на ноги, закрыв глаза от внезапного приступа головокружения. Она бы все отдала за немного воды и что-нибудь поесть, поскольку, кроме скудного ломтика хлеба, последнее, что она съела, была хезондельская жижа, которую Нийкс заставил ее проглотить перед битвой при Грейвейле. Мгновенный выброс адреналина помог ей оправиться после ночи пыток, точно так же, как он помог ей выжить в битве с Эйвеном и его армией, но с учетом времени, которое она потратила на похороны своего друга, а затем на долгие часы блужданий по пустыне Тиа Ауранс, прошло почти два дня с тех пор, как Алекс в последний раз ела что-нибудь существенное. И хотя бессмертная кровь в ее венах помогала предотвратить последствия обезвоживания, она все еще была близка к достижению своего предела. Но она не сдавалась… она не могла сдаться.
Моргнув от головокружения, чтобы еще раз взглянуть на холмистые дюны и на звезды над головой, она прошептала хриплым, сухим голосом:
— Если ты меня слышишь, мне бы очень, очень не помешал выход отсюда.
Ответ пришел так же быстро, как ветер, взметнувший песок у ее ног.