Она замолчала, но ее точка зрения была высказана.
Зайлин упоминала, что война привела к потерям, которые ощущаются по сей день, но Алекс никогда не представляла…
— Это так же для меяринов? — спросила она, не в силах припомнить, чтобы видела каких-нибудь бессмертных детей, бегающих вокруг Мейи. Но потом она поняла, что этого не могло быть, поскольку Рока и Эйвен были рождены от Астофа и Нииды — обоих чистокровных меяринов. Затем были Нийкс и Майра как брат и сестра, рожденные от Сайкора и Косетт; и Ваэра — дочь Гайэля; и… ну, список продолжался.
Даже когда она поняла, что это не может быть правдой, Айз Орса качала головой взад-вперед.
— В отличие от нас, меярины способны размножаться друг с другом и таким образом создавать чистокровных детей. Но это редкий случай и благословение для тех, кому посчастливилось зачать… настолько, что один ребенок считается благословением звезд, а два считаются драгоценным чудом. — Она сделала паузу: — За все века, что их раса жила здесь с нами, никогда не было случая, чтобы в одной семье было трое братьев и сестер или больше. Я не верю, что такое возможно.
Алекс обдумала то, что она знала о меяринах, и поняла, что все, что сказала Айз Орса, соответствует действительности. За все свое время в прошлом и настоящем она встретила только две пары братьев и сестер: Рока и Эйвена, а также Нийкса и Майру. И, опять же, в те времена она тоже не видела никаких детей. Она никогда не задумывалась о контроле над популяцией, но, учитывая их бессмертие, если бы они годами размножались, как кролики, и умирали только в редких случаях от смертельных ран, они бы давно вырвались из Мейи. Их неспособность легко зачать ребенка имела гораздо больше смысла.
— Мне жаль, — сказала Алекс, хмурясь от своих своенравных мыслей. — Это было очень неожиданно. 0Простите меня… я уверена, что ты позвала меня сюда не для того, чтобы дать мне урок по размножению.
По крайней мере, она определенно надеялась, что нет.
С еще одной мягкой улыбкой от Айз Орсы и тихим смешком от Райфа, женщина Тиа Аурас сказала:
— Нет, я хотела встретиться с тобой по другой причине.
Она протянула свернутый лист пергамента.
Заинтересовавшись, Алекс открыла его только для того, чтобы увидеть знакомое пророчество, написанное столь же знакомым почерком.
— Я видела это раньше, — прошептала Алекс, поскольку это был свиток, похожий на тот, который Леди Тайн впервые вручила ей в Раэлии, только в этой версии не было перевода, написанного на общем языке внизу, и пергамент сохранился намного лучше.
— Я сделала две копии, когда слова впервые пришли ко мне, — сказала Айз Орса. — Это одна из них. Вторую я подарила своей сестре после изгнания меяринов… накануне ее изгнания.
— Первый оракул Вардаэсии… — Алекс тихо повторила, название из предыдущего только сейчас обрабатывается. — Это была… Ты… — Она попыталась снова. — Ты хочешь сказать, что ты та, кто произнес пророчество?
Айз Орса выдержала ее взгляд и кивнула. Затем она облизнула губы, прежде чем обменяться нервным взглядом с Райфом, который ободряюще кивнул в ответ. Из-за этого в Алекс начали закручиваться дурные предчувствия, их поведение выводило ее из себя.
Медленно Айз Орса повернулась обратно к Алекс и нерешительно сказала:
— Дело в том, что это не то пророчество, которое я произнесла. Или, скорее, это еще не все. И то, что это такое, немного отличается от того, чем оно должно быть.
Алекс нахмурилась, пытаясь осмыслить сбивчивые заявления. Сглотнув из-за внезапно пересохшего рта, она помахала пергаментом в руках и сказала:
— Подожди, это пророчество или нет?
Когда Айз Орса снова обменялась взглядом с Райфом, на этот раз не просто нервным, но и с намеком на вину, смешанную с сожалением, Алекс хрипло догадалась:
— Это не оно, не так ли?
— Это… часть, — сказала Айз Орса. — Но это также… не так.
Заикаясь, Алекс прошептала:
— Что написано в настоящем?
Айз Орса осторожно вытащила из-под своей мантии второй кусок пергамента. Потом еще один. И еще один. Она передала все три новые страницы Алекс, которая взяла их дрожащими пальцами.
Взглянув вниз, первое, что она заметила, было то, что они были написаны другим почерком… вместо плавного каллиграфического почерка слова, все еще написанные древним шрифтом, были аккуратными и эффективными. Но это было все, что она восприняла, прежде чем начала читать, каждая новая строка заставляла ее дыхание становиться поверхностным, в то время как сердце, наоборот, учащалось. Но все же она не могла перестать читать, перевод автоматически приходил ей на ум.