Когда учебный год закончился, Геннадий Ксенофонтович повторил свое требование.
Подавленная и беспомощная, Екатерина Ивановна не нашла в себе воли, чтобы возразить ему.
Андриановне она солгала:
— Дочку в деревню отправляю, знакомые на лето пригласили…
И опять Вареньке пришлось собираться в дорогу.
— Мама, ты отправь меня обратно к папе, — несмело попросила она.
Мать отрицательно покачала головой.
— Нет, дочка, ты там… лишняя.
«А здесь я тоже лишняя?» — хотела спросить Варенька, но промолчала.
Все было ясно.
Открытой оставалась одна дорога — к тете Лине.
Но ведь и там ее не ждали…
XVII
Печальная, душевно опустошенная, переступила Варенька порог своей старой квартиры. За два года, которые она отсутствовала, здесь почти ничего не изменилось. Все стояло на своих прежних местах, только немного выцвел абажур, полиняли аппликации на гардинах и позеленел мопс. Над кроватью по-прежнему таращился испуганный олень, но выглядел он сейчас постаревшим, грязновато-желтым, с рыжими подпалинами.
— Что? — насмешливо встретила ее Амелина. — Лучше, чем у меня, нигде не нашлось?
Племянница промолчала. Она заранее знала, что ее появлению тетя Лина не обрадуется, и внутренне к этому готовилась. Спокойно поставив чемодан на пол, она повесила пальто в углу, одернула платье, повернулась, чтобы ответить тетке, и неожиданно для самой себя заплакала. Крепилась, когда с матерью прощалась, дорогу всю не плакала, а тут вдруг не выдержала. Очень уж больно было на сердце.
— Ну, чего ревешь? — Капитолина Николаевна слегка ткнула девочку пальцем. — Это не тебе, а мне нужно слезы лить. Твои милые родители опять мне тебя подкинули.
Говорила она пренебрежительно, с иронией, но в душе была довольна. Возвращение племянницы было как нельзя кстати. Прежде всего это означало, что от Заречного снова начнут ежемесячно поступать деньги. А в них Капитолина Николаевна ощущала недостаток, особенно после того, как год назад за жульничество был посажен в тюрьму Левкоев. К тому же долгое отсутствие Вареньки вызвало в домоуправлении неприятные толки: дескать, гражданка Амелина незаконно занимает жилплощадь. С каждым месяцем объясняться становилось труднее. Теперь все решалось благополучно: явилась сама ответственная квартиросъемщица, которая могла пускать себе на квартиру того, кого считала нужным. Это обстоятельство для Капитолины Николаевны было особенно важным. Она наконец выходила замуж, но прописать мужа в квартире, на которую сама прав не имела, представлялось ей делом довольно трудным.
С решения этого вопроса она и начала, как только Варенька немного успокоилась.
— Куда ж тебя деть, если отовсюду выгнали, — с напускным неудовольствием говорила тетка. — Так и быть, живи. Но только я замуж выхожу. Тебе придется смириться с тем, что здесь поселится мой муж.
— Хорошо, — согласилась девочка.
— Только ты об этом пока никому не говори.
— Ладно.
Узнав о возвращении Вареньки, на другой день к ней примчались школьные подружки. За два года они подросли, окрепли, недавно вернулись из пионерских лагерей, бронзовые от загара, веселые. От них будто еще пахло свежим ветром и хвоей. Прибежала и Люся Гаврилова. Она первая крепко обняла и расцеловала Вареньку.
Не пришла Нина Березина.
— Она в деревне, — пояснила Люся. — Вся семья переехала. Там живут родственники отца, они помогают. А мать в колхозе работает. Но Нина собирается вернуться в город и поступить на фабрику. Она ведь старше нас, ей скоро шестнадцать. Жить будет в общежитии, учиться — в школе рабочей молодежи. Сможет помогать семье.
— А почему ей не учиться в деревне? — поинтересовалась Варенька.
— Там, кажется, неполная средняя школа. Ну, а потом, ты ведь знаешь, она всегда мечтала о техникуме.
Девочки разговорились. Впечатлениями и новостями делились одновременно, перебивая и перекрикивая друг друга.
— Я записалась в кружок кройки и шитья…
— Зимой откроется еще один каток…
— У нас в школе будут кролики…
— Мы помогали колхозу…
Чтобы никого не обидеть, Варенька старалась слушать всех и потому поворачивала голову то вправо, то влево. Наконец все было сказано. Девочки успокоились, притихли. Наступила Варенькина очередь.
— Ой, девочки, — всплеснула она руками, — какие там пальмы! Высокие, высокие, и прямо на улице. Идешь по тротуару, а рядом пальмы. И зимой и летом. Там почти всегда тепло. Солнце. А море всегда шумит. Ляжешь спать и слушаешь, слушаешь…