— Фигаро!
В комнату немедленно вбегала Варенька.
— Папирос, не глядя на нее, швырял деньги Савва. И девочка бежала за папиросами. Потом она мчалась с бидоном за молоком, покупала хлеб, продукты. С утра и до ночи она бегала, мыла, чистила, убирала.
— Совсем ведь загоняли девчонку, — сокрушенно говорила Елизавета Васильевна Частухину.
Им обоим хотелось помочь девочке. Но чтобы успешно выступить против ее опекунов, следовало заручиться фактами, правильность которых нельзя было бы оспорить. А с появлением Саввы Христофоровича Амелина стала будто хитрее. Словно кто-то заранее подсказывал ей ловкие ответы на все щекотливые вопросы.
— Я как-то тут высказал свое мнение Капитолине Николаевне, — сообщил Частухин, — а она мне ответила: «Надеюсь, Владимир Григорьевич, вы не хотите, чтобы из девочки я сделала ни к чему не приспособленную белоручку». «Но она переутомляется», — сказал я. Амелина засмеялась: «Это вам так кажется».
— Хотела я ее к себе взять, не отдают, — заявила Елизавета Васильевна. — Не выгодно им. Отец алименты не малые шлет, а она вроде прислуги.
Начался учебный год, но Варенька в школу не пошла. Заботливые, сочувствующие Варенькиной беде соседи решили воспользоваться этим обстоятельством, чтобы помочь девочке.
— Сегодня же побываю в гороно, — уходя на работу, пообещал Частухин.
— В детский дом определить бы, государство человеком ее сделает, — подсказала Елизавета Васильевна. — А от этих чего хорошего ждать-то?
— Поговорю и о детском доме. Тут надежная зацепочка появилась — девочка ведь не учится.
В тот же день в квартире появилась невысокая, стройная, одетая в скромное серое пальто девушка — инспектор городского отдела народного образования.
— Варя Заречная не посещает школу, — объяснила она причину своего прихода. — Это единственный случай во всем городе.
— Но она уже закончила пять классов, — задиристо начала Капитолина Николаевна. — А профессором быть не собирается.
— Не беспокойтесь, — мягко отстраняя жену, с любезной улыбкой вмешался в разговор Савва Христофорович. — С завтрашнего дня девочка не пропустит ни одного урока. Даю слово.
— Очень хорошо, — довольно улыбнулась девушка и, сопровождаемая весьма предупредительным Саввой, пошла к двери. — Так я надеюсь, — выйдя на лестничную площадку, сказала она.
— Как на сберегательную кассу, — низко поклонился Савва, подождал, пока она спустилась, и только потом закрыл дверь. Лицо его сразу стало злым. Он быстро возвратился в комнату.
— Ты что ей наобещал? — возмущенно встретила его жена. — Перед юбкой растаял.
— Дура, — оборвал ее Савва. — С властью не спорят.
— Это она-то власть? — презрительно фыркнула Капитолина Николаевна. — Ха-ха!
— Не она, — сердито сверкнув глазами, оборвал ее супруг. — Но власть за ее плечами. Слово скажет, и тут будет!
— Ну и пусть, — вызывающе подняла голову Амелина.
— Власть всегда задает вопросы, — Савва медленно приблизился к жене, — а я со школьных лет не люблю отвечать. Понятно? — Он вцепился сильными пальцами в ее плечо.
Капитолина Николаевна не на шутку испугалась, таким она видела мужа впервые.
— Ты напрасно сердишься, — попыталась она умиротворить его. — Никому до нас нет дела.
— Как видишь, есть.
— Это случайность.
— О, нет, любовь моя. — Савва крепче сжал пальцы на ее плече. — Это историческая закономерность. И называется она — советским образом жизни! Девчонка была у тебя немногим больше года, срок небольшой, а уже соседи заговорили, учительница пришла. У нас так водится, всем есть до всего дело! И если бы Варвара не сбежала, тебе несладко бы пришлось. Припомни, общественность заинтересовалась! А это, друг мой, уже опасно…
— Мне больно, — не выдержала она.
— Это хорошо, — улыбнулся он, насмешливо заглянул ей в глаза и оттолкнул. — Наш разговор запомнится надольше, любовь моя.
В кухню, где Елизавета Васильевна готовила фарш для пирога, а Варенька чистила картошку, Савва вошел чуть улыбаясь. Он вежливо и почтительно поклонился соседке и с укором обратился к девочке: