— Хорошо, Милочка, — ответил папа, только что ткнувшийся носом в колючий кактус.
— Вера, держи Женю, — приказала мать дочке.
Но Вера не могла держать брата, руки ее были заняты книгами и гитарой с голубым бантом.
Это сразу понял папа и потому быстро внес поправку: — Женя, держись за Веру.
Однако и это распоряжение оказалось невыполнимым. Маленький сынишка вез щенка.
— Миша, держи их обоих, — заключила супруга.
— Ладно, — усмехнулся супруг, в руках которого находился кактус.
Что делалось в кузове, маме не было видно, но она все же успокоилась.
— Можно ехать, — разрешила она шоферу, но тут же остановила его: — Минутку.
Водитель машины терпеливо кивнул головой.
Он знал: все мамы волнуются: до всего у них есть дело!..
А она снова высунулась из кабины.
— Миша, береги кактус, — строго напомнила она.
— Довезем! — бодро отозвался супруг, которому цветок успел доставить массу неприятностей.
Грузовик тронулся с места. Глава семьи успел отвести от своего лица колючее растение и довольно улыбнулся. Автомашина пробежит два-три квартала, все неприятности останутся позади, начнется новая, радостная жизнь!..
«Счастливые», — провожая взглядом удаляющуюся машину, подумала Варенька.
Она перешла улицу, повернула за угол и с удивлением остановилась.
Прилично одетый молодой человек с трудом карабкался на высокий узорчатый забор, за которым буйно цвела сирень. Уцепившись за железную решетку правой рукой, он, тщетно стараясь нащупать левой ногой опору, повис в неудобной позе.
Возмущенная Варенька собралась было крикнуть на него, но взгляд ее остановился на скромной вывеске:
«Родильный дом Ленинградского райздравотдела».
И она все вдруг поняла.
Одно окно во втором этаже было открыто, из него выглядывала молодая женщина в белом халате с младенцем на руках. К ним тянулся молодой человек.
От нахлынувших чувств Варенька до боли закусила губу.
Приближалась ночь, но Варенька не решалась идти ни домой, ни к бабушке, ни в общежитие. Она, конечно, знала, что ее всюду примут, покричит тетя Лина, огорчится бабушка, посетуют девушки, но на улицу не выгонят. И все же она не шла: смущали первые минуты встречи с ними. И хотя относилась она ко всем по-разному, сердце терзали одни и те же вопросы. Что сказать им? Как посмотреть в глаза?
Погруженная в раздумье, поеживаясь не столь от ночной прохлады, сколько от сырости, которой тянуло с реки, она незаметно для себя подошла к дому, где жила. Простояв немного у ворот, она нерешительно пересекла двор, поднялась по лестнице, крадучись, приблизилась к двери и, вдруг круто повернув, сбежала вниз.
— Не могу!
В одном со стоном вырвавшемся слове выразилось нежелание выслушивать оскорбления от тети Лины и горечь от той обиды, которую принесло бы бабушке Елизавете Васильевне ее неожиданное возвращение.
Выбежав за ворота, она торопливо, будто опасаясь, что за ней погонятся, дошла до ярко освещенной площади и остановилась в тени, под молоденькой липкой.
— Ты, Надька, меня держись, — услышала она знакомый голос и оглянулась.
Нетвердо ступая ногами, Георгий Кудряш вел под руку весело смеющуюся девушку.
Варенька брезгливо вздрогнула и поспешила дальше.
На улице, куда свернула, напилась воды из водопроводной трубы, плохо перекрытой дворником. Плотнее завернула кран, чтобы не набежала лужа на тротуар. Собралась идти дальше. Откуда-то появились двое подвыпивших мужчин. Вели они себя тихо, скромно, но встречаться с ними не хотелось. Хорошо, что рядом оказались ворота большого многоквартирного дома.
Девушка вошла во двор, устало села на первую попавшуюся скамью, сложила на ее спинке руки и опустила на них голову. Веки тяжело сомкнулись, мысли затуманились.
Припомнился отец. Высокий, сильный, красивый. Он стоял на перроне и, прощаясь, махал рукой. Таким он сохранился в памяти.
Но вот поезд тронулся. Часто застучали колеса вагонов. Отец остался где-то вдали и точно растаял. Варенька уже прощается с матерью.
— Поедем со мной, мамочка, — говорит она.
Но, заглушая ее голос, пронзительно свистит паровоз.
И опять мчится поезд, часто стучат колеса.
Вареньке хочется плакать, изо всех сил крепится она, чтобы удержать слезы.
— Лишняя, — с горечью прошептала она, открыла глаза и с удивлением огляделась.
Короткая летняя ночь кончилась. Светало.
День обещал быть погожим, солнечным.
XXV
Вареньке не хотелось покидать скамью, на которой она нашла пристанище. Протянув поудобнее затекшие ноги и сильнее откинувшись назад, она еще немного посидела. Неожиданно повеяло утренней прохладой. Почувствовав во всем теле неприятный озноб, девушка поднялась и вышла со двора.