Бордосские и орлеанские суды наказывали авторов этих сочинений; одни были повешены, другие сожжены.
Но если духовная гражданская власть наказывала колдунов, она не смела еще коснуться так называемой белой магии, особенно популярной среди придворных и сама Екатерина Медичи пользовалась этой псевдонаукой для своих планов.
Зала магии, совершенно круглая, имела маленькие окна, в которых были поставлены оптические инструменты для наблюдения звезд. Башня была освещена лампами, наполненными особым спиртом, блеск которых устрашал, а запах неприятно возбуждал мозг.
Всюду стояли чучела птиц, летучих мышей, банки красного и синего цвета с змеями и жабами.
Посреди залы, на столе, лежали кабалистические книги и глобус, представлявший небесный свод.
Когда Екатерина и король вошли, их ждало несколько человек, сидевших совершенно неподвижно. На одних была длинная одежда магов с разводами огненного цвета. Другие были в костюме дворян или простолюдинов. Среди астрологов в черной одежде находились парфюмер Ренэ, Жером Тушэ и итальянец Замет. Среди других приглашенных были Моревель, Серлабу, Петруччи и граф Рец.
Итальянец Замет руководил этим сеансом.
Екатерина подала сигнал. Король занял место у стола.
— Звезды сегодня особенно блистают, — произнесла торжественно Екатерина.
— Они более расположены повелевать судьбой, — отвечал астролог Замет.
В то время, как парфюмер Ренэ и Жером Тушэ смотрели на звезды в телескоп, итальянец приблизился к столу.
Испытывая будущее, он употреблял зеркала, вызывал злых духов на особом, странном и никому не известном языке.
Потом он зажег костер, который вспыхнул цветным пламенем.
— Свет красен, как кровь! — вскричал он, как бы вдохновленный.
— Эфирные миры побледнели, — отвечали Ренэ и Жером Тушэ, приближаясь.
— Судьба повелевает!.. Искушение должно совершиться!.. — воскликнула королева-мать, положив руку на плечо короля.
Холодный пот выступил на лбу Карла IX.
Он не решался утвердить то ужасное, что требовали от него: убиение всех гугенотов во Франции.
Замет продолжал, и мать и сын разговаривали вполголоса.
— Подумайте о вашей короне, государь!..
— Я не выдержу тяжести скипетра, обагренного потоками крови! — отвечал Карл IX.
— Ваш брат Анжуйский воспользуется вашей слабостью, чтобы завоевать поддержку народа, берегитесь! Со своей стороны, ваш брат Алансонский стремится на трон…
— Пусть я окажусь в изгнании, для меня это предпочтительнее, это доставит мне спокойствие души!
— Короли не выходят живыми из дворцов, когда не повинуются воле судьбы. Вы лишитесь вашей славы. Колиньи ждет только признания народа!..
— Нет, этого не будет!
— Со всех сторон гугеноты стекаются в Париж… как волны бурного моря, они угрожают… скоро их страшные орды окружат Лувр… и тогда ваш скелет привесят к монфонским дубам!
Карл IX вскрикнул и лишился чувств.
Все бросились ему на помощь.
Когда Карл IX опомнился, он дико осмотрелся. Глаза его встретились с повелительным взором Екатерины.
— Да!.. Да!.. — сказал он слабым голосом.
— Король приказывает! — вскричала Екатерина.
— Я готов! — отвечал Моревель.
Петруччи принес восковую фигуру, поразительно походившую на адмирала Колиньи.
Замет проткнул фигуру в области сердца, и из раны брызнула кровь.
— Кровь брызнула!.. Он виновен, — с живостью сказала Екатерина. — Он должен быть умерщвлен!
Она подала королю пергамент, на котором оставалось только расписаться.
— Не подписывайте, государь, это будет погибелью чести королевского имени! — прозвучал вдруг властный голос.
Все с изумлением глядели на богато одетую женщину, лицо которой закрывала маска.
— Кто впустил вас сюда? — закричала королева-мать.
Три человека бросились с кинжалами на незнакомку: Моревель, Петруччи и Серлабу. Но женщина протянула ореховую палочку, и все трое испуганно отступили. Орешник считался всемогущим орудием магии. Сама Екатерина остолбенела.
— Прочь! — произнесла глухим, измененным голосом женщина. — Нельзя приближаться к царице астрологии!
Карл почувствовал, что получает возможность не подписывать тяготивший его указ.
— Государь, я прошу вас не подписывать приговор вашим же подданным. Их кровь падет на вас… Это заговор!