— Нужно говорить 'спокойна как удав', - издали сказала Катя. — Истукан — определение крайне устаревшее, не соответствующее временам славных революционных свершений. Если вы все уже обсудили, может быть, дальше двинемся?
— Ну и слух, — пробормотал Пашка. — Да мы идем уже. Мы так, дух перевести.
— Скоро на ночь остановимся, тогда и переведете, — миролюбиво сказала Катя. — Алга, комсомол.
***
На ночлег остановились на крошечной полянке у склона к ручью. Катя разрешила развести костер. В чугунок попало с десяток ранних сыроежек и упитанный уж, изловленный ловкой предводительницей. Германа и Виту порядком передернуло, когда командирша без околичностей умертвила невинное пресмыкающееся методом усекновения головы. Уж еще извивался, оплетая кольцами руку Кати, брызгал кровью.
— Желающие могут отвернуться и не кушать, — сказала командирша. — Но червяк съедобный, я гарантирую. В азиатских странах на гадюках даже настойки делают. А у нас ужик — практически деликатес…
— В Азиях народ ушлый, — заметил Пашка. — Там йогой занимаются. Специальная гимнастика такая. Сложнейшая система….
Под разглагольствования двинутого на физкультуре большевика варево созрело. Катя попробовала, передала ложку Пашке:
— Ничего, съедобно. Давайте остатки сухарей. Завтра, если ничего не подвернется, придется обедать по-французски — лягушек ловить. Они и без сухарей пойдут.
Вита застонала. Герман посмотрел на нее с сочувствием.
Впрочем, ведьмовская похлебка оказалась вполне съедобной. Не помешал бы перец, да и соль уже заканчивалась. Ложек было всего две. Герман хлебал по очереди с Витой. Девочка ела аккуратно. Губы у нее были запоминающиеся: чувственные, совершенно не славянские. Странно, что раньше не замечал — совсем зеленоглазая со своими деликатесными ужами и мухоморами с ума свела.
— Екатерина Георгиевна, надо бы сегодня пост сдвоенный поставить, — заметил Пашка, разочарованно заглядывая в опустевший чугунок.
— Истинно, — Вита передернула плечами, — я кушаю, а в спину словно смотрит кто.
Катя окинула взглядом компанию — действительно, все, кроме Прота, были при оружии. Даже Вита держала наган на подоле.
Предводительница язвить и издеваться не стала, только вздохнула:
— Вы, племя младое, незнакомое, совсем от природы отбились. Филина больше, чем винтовок боитесь. Зря, между прочим. Лес, если без мандража по нему ходить, худого не сделает.
— Ага, вы еще скажите, добрый он, — пробормотал Пашка, вытирая чугунок пучком травы; к ручью парню идти явно не хотелось. — А що если волки? Или медведи?
— Медведи — это да, — Катя усмехнулась. — Против эскадрона медведей нам даже с пулеметом не устоять. Но, по счастью, медведи облавными охотами не увлекаются. Волки в летнюю пору разве что из любопытства придут на гостей взглянуть. Лес, он и не добрый, и не злой. Он сам по себе.
— Значит, вы в лесу бывали и ничего в нем не боитесь? — с обычной мрачностью поинтересовался Герман.
— Ну, почему, бешеных лис я опасаюсь. Цапнет такая, и готово. Ну, это я так, полушутя. С лесом, если разумно и уважительно к нему отнестись, можно придти к согласию. Он ведь сдуревшую лису и стороной отвести может. Вы, ребята, с природой договориться пробуйте.
— Даже здесь? — спросил внимательно слушавший Прот.
— А почему же не здесь? — удивилась Катя. — Здешний лес почти такой же.
Герман чувствовал, что амазонка и мальчик говорят о чем-то, доступным только им. Ну и пусть. Оба одинаково сумасшедшие. Им и никаких лис не нужно. Мракобесы.
— Що вот так встать и говорить? — недоверчиво спросила Вита. — Ой, та не смешите, Катерина Еорьевна.
Катя улыбнулась:
— Хочешь попробовать? Давай, дочь Сиона, не трусь. У тебя силы духа хватит.
— А що, мне теряти нечего, — пробормотала Вита. — Говорите, як потребно.
— Для начала от костра отвернись. Дай глазам к темноте привыкнуть.
Герман и Пашка переглянулись. Герман скривился — ну, барышни ворожить да гадать обожают, известное дело. Пашка, несмотря на вопиющий большевистский материализм, выглядел обеспокоенным. Пихнул локтем, указывая на Прота. Мальчик переглядывался с командиршей. Показалось, что не только Виту сейчас начинают учить общению с лесными духами.
— Я лес и дерева вижу, — прошептала девочка. — Що дальше?
— Выбери, кто из лесных главный на поляне.