***
— Здесь, — сказал Прот, указывая на дуб с опаленной молнией вершиной.
— Что, прямо под дубом? — язвительно поинтересовался Герман, за, что немедленно заработал коленом пониже спины. Пнула командирша скорее по-дружески, не то бы точно в канаву скатился. Герман не обиделся — почему-то после той ночи и сказочной беседы с лесом Катя всё реже казалась прекрасным монстром.
— Под дубом — желуди. Прошлогодние. А он здесь стоял, смотрел. Может, запоминал, может, думал здесь спрятать. В общем, сворачивать нужно, — задумчиво объяснил Прот и начал перебираться через канаву.
Катя перепрыгнула через высокую траву, подхватила мальчика за шиворот. Все уже порядком устали. На рекогносцировку вышли еще утром, сейчас дело шло к вечеру. Блуждания вдоль узкоколейки казались бессмысленными — Прот раза три углублялся в лес, но почти сразу возвращался к насыпи. Скучно тянулись по узкому зеленому коридору тронутые ржавчиной рельсы. Узкоколейку когда-то вели к лесоразработкам, но не достроили из-за начавшейся войны. По смутному ощущению Германа, людей здесь не бывало примерно с того же времени.
— Прот, ты не торопись, — сказала Катя. — Дерево приметное, ориентир хороший. Вполне возможно, что где-то здесь наш неутомимый дружок и шастал. Если обратно двигаться, к тому мосточку выйдем, а там места болотистые, неудобные. Если опять вперед пройти, там хутор корейский.
"Корейским" хутор был обозван из-за неумеренно свирепой собачонки. Хутор разведчики обогнули, но кудлатая шавка унюхала, увязалась следом, заливаясь визгливым лаем. Шуму от мелкой сучки было больше чем от своры борзых. Неизвестно, собиралась ли озверевшая в лесной глуши псина пожрать пришельцев или подзывала хозяина с обрезом, но убралась собачонка только когда Катя вскинула карабин и в голос посулила соорудить знатное корейское рагу на ужин.
— Да, местечко подходящее, глуше не придумаешь, — командирша еще раз оценила заросшие буйной зеленью канавы. — Значит, прочесываем здесь тщательнее. Вы идите вперед, я чуть вернусь. Ищем следы пребывания людей. Их, как минимум, трое-четверо должно было быть.
Шаги по шпалам ложились неровно: Герману слишком часто, Проту слишком редко. Двигались в тишине, внимательно вглядываясь по обе стороны насыпи. У прапорщика зябли пальцы правой ноги, выглядывающие из оскалившегося сапога. Портянка промокла насквозь, полоска ткани, стягивающая сапог, вновь ослабла.
У Прота с крепкими башмаками все было нормально, но ноги мальчик едва волочил. Не с его здоровьем целыми днями по рельсам бродить.
— Ну, что, вспомнилось что-нибудь? — прервал молчание Герман.
— Да нет, дерево, вроде, то. Дальше я поляну видел. Объяснить про нее не могу. Поляна как поляна, — с досадой пробормотал Прот. — На той поляне он что-то хорошее сделал. Или наоборот. Его удовлетворение чувствуется. Ну, как после женщины.
"Может, он там изнасиловал какую-нибудь несчастную? Кружим мы в потемках. Не дай бог в проводниках ясновидящего иметь," — подумал Герман, а сам бодро сказал:
— Торопиться не будем. Раз она сказала, что место подходящее, можно не сомневаться: так и есть. Они одного поля ягоды.
— Может, вы и правы, — согласился мальчик. — Как думаете, Герман Олегович, как следы человека на рельсах выглядеть должны?
— Несомненно — куча кала, кровавые пятна и потеки мочи. Еще окурок слюнявый и красный бант, — пробурчал Герман.
Они прошли дальше. Герман уже в третий раз видел расклеванное прямо на шпалах яйцо чибиса. Кто-то полакомился.
— А это что за пятно? — спросил Прот.
Собственно, пятен было несколько. Маленькие жирные отметины, едва различимые на фоне шпалы. Герман присел на корточки, попытался принюхаться, — едкая вонь креозота, которым была пропитана шпала, затмевала все. Пришлось сунуть в пятно палец. Вроде бы смазка.
Герман встал, махнул фуражкой, подзывая маячившую вдали Катю.
— Молодец, прапорщик. Надо понимать, они на дрезине подкатили, — сказала Катя. Галифе она испачкать не боялась, опустилась прямо на колени, принюхивалась.
Герман посмотрел на светлую макушку, поколебавшись, сказал:
— Это Прот смазку обнаружил.
— Слаженная работа в команде — признак истинного профессионализма, — Катя, не поднимаясь с колен, принялась озираться. — Здесь, кажется, — живо скатилась с насыпи к ничем не примечательному кусту. — Точно здесь!
Герман с мальчиком сползли следом.
— Они здесь кусты раздвинули, ветки закрепили. Протащили груз, потом все поправили. Ветку все-таки сломали, пришлось подвязывать, — Катя постучала грязным пальцем по ветке, стянутой обрывком шнурка. — Он, гадюка, точно он! Теперь тропку определенно нащупаем.