"Тюльку" засыпали к немногочисленным грибам и дикому чесноку. Катя переоделась и, наконец, села, стараясь не морщиться от ноющей боли в ногах. Марку нужно до конца держать. Впрочем, личный состав выглядел утомленным до последней крайности. Только Прот сонно уставился на мокрую, прилипшую к телу кофточку командирши. Катя решила мелкого пророка не одергивать. Сидеть в юбке было неудобно, да и кобура при женственной форме одежды выглядела как-то нелепо. Катя с надеждой посмотрела на висящие на ветвях в отдалении душистые галифе — может, все-таки проветрятся?
— Ладно, чего скисли? Планы по вложению капиталов покоя не дают? Давайте снедать, осетры наши уже разварились.
После трапезы слегка взбодрившийся отряд, вольготно развалился вокруг затухающего костра. Лишь Прот со вздохом ухватил карабин за ремень, собираясь отправиться на пост.
— Стоп, — сердито сказала ерзающая Катя — принять приличную позу в юбке у костра было нелегко. — Отставить пока внешнюю охрану. Нужно решение принимать. Передохнем и в сумерках уходим. Здесь торчать резона нет. Вполне возможно, наши друзья заявятся. Полагаю, фига вместо золота их не сильно обрадует. Так что, давайте — куда кто из вас направляется?
— Я не знаю, — быстро сказал Герман. — Мне идти некуда.
Катя сумрачно посмотрела на удовлетворенно расслабившегося прапорщика. Вот мудак интеллигентный, все считает, что духовные терзания избавляют от необходимости принимать практические решения. И кто его всю жизнь в задницу пихать будет?
— Я за кордон хочу, — побормотала Вита. — Мне здесь спокою все равно не буде. Как думаете, Катерина Еорьевна, та можно мне за кордон выбратися?
— Отчего же нельзя? Если с умом, то получится, — Катя легла поудобнее. — Ты определенно решила?
— Так що мне здесь думати? Я ж все помню. Всё гайдамаков ждать буду, — девочка погладила потертую рукоять нагана. — Всех мне не перестукать, так?
— Там, "за бугром", собственные гайдамаки имеются, — пробормотала Катя. — Не надейся, что на всю жизнь от гадов отделаешься. На каждого из нас свои "гайдамаки" найдутся. Даже если к антисемитизму отношения не имеющие, один хер — гайдамаки.
— А то я не розумею, — Вита вздохнула. — Так все одно, за кордоном легче все сначала начати. И шукати нас меньше будут. Так?
— Это правильно, — согласилась Катя. — Я бы советовала поблизости не останавливаться, подальше сваливать. За океан. Это если в будущее наперед смотреть.
Прот покосился на командиршу, потом спросил у Виты:
— А мне с тобой можно? Мне чем дальше отсюда, тем спокойнее будет. Я сильно в тягость не буду.
— Яка тягость? — возмутилась Витка. — Не выдумывай! Вечно сомневаетеся. Побегли разом. Не так страшнюче буде. Герман Легович, давайте з нами. Вы языки знаете, человек образованный. Сообща пробьемися. А, Герман Легович?
Прапорщик смущенно заерзал:
— Ну, я не знаю…
— Що тут знать?! — удивилась Витка. — Вас здесь шукати ще долго могут. Зачем голову подставляти? Пашенька, ты б с нами тэж? Ты не думай, мы тебя тэж ой как зовем. Правда, Протка? Только ты ведь не поедешь, так?
— Да я бы с вами хоть куда, — Пашка вздохнул. — Да меня маманя ждет. Как же я уйду? Да и охота лично посмотреть, как революция на ноги встанет. Ты, Герман, що не говори, а коммунизм крепкий мир построит. Я очень верю.
Парни угрюмо молчали. Витка посматривала на прапорщика, тоже молчала, лишь красивая бровь вздрагивала от сдерживаемого нетерпения.
"Между прочим, умная она девчонка", — с одобрением подумала Катя. "Прямолинейно не прет. Мне бы так приноровиться".
Катя перехватила взгляд Прота. Мальчик смотрел на предводительницу грустно. Маленький полусумасшедший старичок. Катя ободряюще подмигнула — не горюй, Нострадамус, прорвемся. Прот с трудом, но улыбнулся в ответ.
— Герман, що молчишь? — сердито сказал Пашка. — Мало мы с тобой дискутировали? Ты ж упорный, не дай бог. Война у тебя в печенках сидит или как? Сам говорил. Уезжайте, чего там. Здесь тебя к ногтю прижмут, как пить дать. Ты человек храбрый, но тут уж глупость будет, ежели под ногами у власти путаться. Ладно бы у тебя крепкая идея была. А то и белые, и наши на тебя зуб имеют. Що впустую пропадать? Попадешь в ЧК, там разные человеки сидят. Могут в заварухе и не разобраться. Езжайте. Ты ребятам устроиться поможешь. Пока они еще языки выучат.
— Они выучат, — ядовито пробормотал Герман. — Вита дом построит, возможно, кафе или закусочную откроет. Потом налетит вихрь мировой революции, и прахом все пустит? Так, Паш, да?
— То еще не скоро будет, — без смущения сказал Пашка. — Для того, чтоб через океан революцию перебрасывать, еще красный флот построить нужно. Нет, не скоро. К тому времени и тамошний пролетариат поймет, что к чему. Разберутся. Но, думаю, там всё помягче будет. Покультурнее. Мы первые, нам труднее. Езжайте. Вы же не из трусости буржуазной тикаете. Так получилось. Здесь-то жизни тебе не будет.