– Получилось! Получилось, товарищи! Радиостанция заработала!!
В тот момент я еще не знал, как много это будет означать в нашей дальнейшей судьбе.
– С вашего позволения, господин гауптман…, – в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Диаша, – осмелюсь потревожить вас, так как наши люди доставили срочное донесение.
Майор Жозе Диаш, как всегда, был чертовски многословен. А еще чертовски осторожен, чертовски пуглив, и чертовски утомителен. Сорокалетний пузан, любитель вкусной еды, вина и сигар, он вот уже десять лет кряду руководил комендатурой колониальных сил в Бенгеле. И, наверное, только поблажками в отношении "колониалов" можно было объяснить и его назначение на эту должность, и сам факт его продвижения по службе. Будь воля Герца, этот майор, несмотря на возраст, выслугу и все прочее, ходил бы в лучшем случае в лейтенантах.
За минувшую неделю тучный португалец надоел Герцу до невозможности. Ну почему не открыть дверь, и не сказать просто: "Срочное донесение, господин гауптман?"
Гауптман Абвера (гауптман – капитан, Abwehr, сокр. от "Auslandsnachrichtenund Abwehramt" – военная разведка и контрразведка – авт.) Дитрих Герц оторвался от бумаг.
– Давайте.
Диаш протянул два листа бумаги, сцепленных чудовищных размеров скрепкой: если у такой отогнуть один усик, запросто можно использовать в качестве крючка для ловли акул. Интересно, что других скрепок в комендатуре не водилось.
– Благодарю, – отчеканил Герц, приняв документ. – Не задерживаю.
Диаша мгновенно вынесло из кабинета.
Нужный стиль в разговоре с этим пустозвоном Герц нашел почти сразу же после прибытия: чем меньше слов – тем лучше. Сдержанность Герца произвела на Диаша огромное впечатление: несмотря на то, что по чину он был выше немца, и мог рассчитывать как минимум на равенство в общении, майор сразу же занял позицию подчиненного. Впрочем, Дитрих допускал возможность того, что Диаш хитрит, желая свалить на прибывшего немецкого контрразведчика всю работу – Герц, как и каждый истинный немец, был знаком с трудами партайгеноссе Розенберга, неопровержимо доказавшего склонность многих неарийцев к хитрости. А хитрость порой даже заменяет ум – это уже личное наблюдение Герца. Как бы то ни было, подобная ситуация Дитриха полностью устраивала: ему не нужен был здесь офицер со своим мнением – от португальцев из колониальных сил требовалось подчинение и содействие.
И ничего больше.
Так, что тут у нас… Две страницы текста, напечатанного на пишущей машинке из хозяйственного отдела: она определялась по западающим "r" и "d", Герц в первый же день после прибытия изучил шрифты всех машинок комендатуры. На первый взгляд это могло показаться совершенно ненужной блажью, но на самом деле частенько помогало при работе с большим количеством документов. А работать с бумагами в последние дни Герцу приходилось много.
Угу, а вот это уже интересно…
Сутки назад, если верить рассказам местных рыбаков, над Заливом Слонов видели большой самолет. Не то чтобы они тут большая редкость – два-три раза в месяц, а то и чаще, обязательно пролетают – но для местных появление самолета всякий раз есть событие из ряда вон, потому наблюдают за ними во все глаза, даже работу бросают. Хотя, конечно, никуда о самолетах не докладывают – кому в комендатуре это может быть интересно?
Однако в этот раз случилось так, что вскоре после появления самолета близ Эквимины там оказался португальский патруль. Это было "повезло" номер один. Обычно патрули больше озабочены тем, как бы вытрясти с рыболовов пару связок копченой рыбы, а потом соснуть в тенечке, опустошив пару фляг с вином: настолько местные колониалы уверены в отсутствии каких бы то ни было угроз и неожиданностей. Но этот патруль оказался иным – это было "повезло" номер два. Командовал патрулем лейтенант Фабиу Абреу – по мнению Герца, один из немногих действительно толковых офицеров, запомнившийся еще в первый день своей выправкой. Возможно, именно толковостью и объяснялось его прозябание в лейтенантах… Как бы то ни было, Абреу внимательно выслушал жителей деревушки, и узнал от них интересные подробности: самолет пришел со стороны моря и, сделав круг близ берега, вновь ушел в сторону моря, а самое главное – с того места, где он кружил, доносились какие-то глухие раскаты.
Выслушав рыбаков, лейтенант погрузил патрульных на две рыбацкие лодки, и направился к заливу. С ходу ничего примечательного на берегу обнаружить не удалось: если какие-то следы и были, то их стер прилив. Однако Абреу закусил удила: несмотря на роптание патрульных, он заставил их едва ли не просеять песок. Время шло, патрульные роптали все громче, пока один из них не обнаружил небрежно присыпанную ямку с углями и обугленными рыбьими косточками. Стало ясно, что поиски не напрасны. Впрочем, радость это вызвало только у самого лейтенанта – солдаты прекрасно понимали, что находка была из разряда "на свою голову", и означает продолжение работы. Они были правы: работать им пришлось еще несколько часов, однако находка стоила затраченных усилий – выше линии прилива обнаружилось несколько ящиков с оружием, хорошо укрытых среди камней.
Но что это были за глухие раскаты, которые слышали люди в деревеньке? Пока патрульные обшаривали берег, Абреу заставил рыболовов, на чьих лодках он добрался до залива, обследовать дно, посулив щедро вознаградить за всякую необычную находку.
Час спустя один из рыбаков подгреб к берегу, и потребовал обещанную награду. Абреу привел в своем докладе описание находки.
Пробежав его глазами, Герц сглотнул.
Близ берега, на глубине в два десятка метров, лежала подводная лодка.
Дитрих подошел к двери и приоткрыл ее:
– Лейтенанта Абреу ко мне.
Прикрепленный к нему ординарец – тоже, конечно же, из числа португальских колониалов – принялся накручивать ручку телефона.
Не прошло и пяти минут, как на пороге возник Абреу. Интересно: совсем недавно вернулся, а уже успел и душ принять, и переодеться.
– Присаживайтесь, – Дитрих указал на стул. – Отлично поработали, лейтенант.
На лице офицера, казавшемся непроницаемым, мелькнуло слабое подобие улыбки, и плечи чуть расслабились.