– Как ты узнал? – спросил я, просто чтобы что-то сказать: убедиться, что могу говорить, а не кричать.
– Базы данных политической полиции и Министерства Наказания…
Да, конечно… я видел, на что способна твоя техника… – произнёс я, как мне показалось, вслух, но потом понял, что только подумал. – А может… ты умеешь читать мысли? – обратился я к пришельцу.
Иешуа не ответил.
Значит, не умеет.
– Ашу и Зихта… их тоже ты выручил? – спросил тогда я. – Или ты не один здесь… у нас?
– Я, – сказал Иешуа. – Но я не один… На Шхакаббе сейчас ещё четверо моих товарищей. Все они работают в восточном полушарии – налаживают связи между полевыми командирами, оказывают информационную и техническую поддержку. Наш корабль на орбите, приглядывает за обстановкой на планете…
– А это?.. – я пошевелил руками, изобразив соответствующий жест.
Мой спаситель понял, что я имел в виду его транспорт и тоже изобразил одной из рук какой-то одному ему понятный жест.
– Это – челнок, – объяснил он, – он для полётов в пределах светового года. Для серьёзных путешествий он не годится. Позже я покажу вам «Потёмкин», наш корабль… тебе и твоим товарищам.
Я сделал жест вежливого согласия и, похоже, его Иешуа тоже понял.
– Ну, что, идём? – Произнёс он. Я согласно качнул головогрудью. – Кажется, они уже заметили нас… – Иешуа протянул руку в сторону здания, указывая малым щупальцем на замершие в тени одного из проёмов фигуры.
Едва я вышел из марева, как Зихт с Ашей бросились мне на встречу. Да и сам я, перепрыгивая через кусты, побежал к ним.
Мы сошлись где-то посередине, между челноком и развалинами, и крепко обнялись. Я был счастлив видеть их – моих друзей, моих товарищей, с которыми вместе прошёл через партизанские будни подполья и через кровавые бои с полицейским спецназом, через погони, через акции прямого действия, через политические диспуты, через арест… и через тюрьму.
Хотя нас и разделили на долгие годы «мёртвыми коридорами», духом мы были вместе всё это время. Мы боролись, и никто из нас, даже сойдя с ума, не отказался от нашего общего дела – от нашей общей борьбы. Никто не «раскаялся».
– Шиаб!» – с повлажневшими глазами кричала Аша.
– Командир! – ревел Зихт. – Дружище!
Я же не мог выговорить ни слова. Я просто обнимал товарищей и плакал от радости и одновременно от скорби по тем, кого уже никогда не смогу обнять.
Из семерых, взятых полицейскими ублюдками, остались только мы трое… Благодаря Иешуа – удивительному существу из другого мира, который теперь стоял поодаль и смотрел на нас, смеявшихся, плакавших, кричавших, своими странными, полными непостижимой мудрости глазами.
Корабль Иешуа оказался поистине огромен. Внутри это была полая «бочка», длинной около двадцати и диаметром – примерно в пять или шесть фарсахов. «Бочка» эта, как объяснил нам Иешуа, вращалась, и этим создавался эффект притяжения на её внутренней поверхности.
Это был удивительный мир, наполненный светом, источаемым ярким жёлто-оранжевым стержнем, пронизавшим ось «бочки». Внизу мы видели небольшие деревни, окружённые аккуратными полями и ухоженными рощами или парками; реки и озёра и даже невысокие холмы, поросшие уже настоящим лесом; повсюду тянулись дороги, по которым ехали редкие разноцветные машины.
– Потрясающе! – сказала Аша, глядя вниз из челнока, который я, на манер Иешуа, продолжал называть «транспортом». – Сколько людей здесь живёт?
– Почти двести тысяч, – ответил Иешуа.
– Двести…
– «Потёмкин» – не самый большой корабль Земли, – заметил Иешуа, улыбнувшись (к тому времени мы уже научились понимать его мимику). – Вот, к примеру, «Циолковский» рассчитан на два миллиона, а «Ганди» – на пятнадцать миллионов жителей. А ведь есть ещё и такие корабли, как «Ленин» и «Сталин», населения которых превышают сто миллионов.
Транспорт влетел внутрь «бочки» через порт, расположенный на оси её вращения. В трети фарсаха от порта начинался, непонятно каким образом удерживаемый в пространстве и тянувшийся через весь корабль-мир к противоположному порту, окружённый облаками осветительный стержень. Оказавшись внутри, перед основанием стержня, – более всего основание походило на зависшую в центре оси вращения «бочки» белую «шайбу», диаметром в стадий, – транспорт плавно двинулся «вниз». Правда, я не уверен, что слово «низ» тут подходит: в области порта царит настоящая невесомость, как в космосе. Вскоре появилась сила тяжести, поначалу слабая, потом стала нарастать, пока не стала почти привычной.
Как объяснил Иешуа, для людей притяжение Шхакабба терпимо, но некомфортно, так как Земля – планета людей – обладает меньшей массой, нежели Шхакабб. Кроме того, привычный для землян воздух опасен для нас, как и наш для людей (кроме специально подготовленных, как Иешуа и его товарищи). Так что, всё время, что мы находились там, мы дышали через специальные маски.