В это время, Варсонофий достал шприц, и взял у меня кровь для анализа. Мини-лаборатория в чемоданчике произвела необходимые тесты менее чем за минуту.
– Следов известных препаратов нет, – сказал агент, обращаясь к духовникý.
– А другие показатели?
– Внутричерепное давление немного повышено. Сердце в норме.
– Хорошо. Спасибо, Варсонофий! – Священник сел на край кровати, положив правую руку мне на лоб, и сказал:
– Владимир, не волнуйтесь, не нужно переживать о том, что я могу о вас подумать. Вы не первый и не последний. Эти коммунисты часто действуют именно такими бесовскими способами, как ваша хм… знакомая – соблазняют ко греху даже самых верных подданных Его Императорского Величества и чад Матери нашей Святой Церкви. Закройте глаза и попытайтесь вспомнить вчерашние события…
Когда я прихожу в себя, все присутствующие выглядят уставшими. Шеф задумчив, – видно, что он уже начал прокручивать в уме какие-то версии. Оглоблин с Хлебовым курят возле открытого окна с видом на Богоявленский проспект, что-то тихо обсуждают. Священник полулежит в кресле, которое для удобства святого отца специально подвинули ближе к кровати.
– У тебя остался номер её телефона, Володя? – спрашивает шеф.
– Мы, кажется, не разговаривали по телефону. А что, она действительно была?
– Была, Володя, была, – как-то задумчиво говорит полковник.
– Кирилл, дай закурить, – обращаюсь я к капитану.
Агент молча подошёл к кровати, и протянул мне пачку «Луны 2040» с золотым фильтром. На пачке изображение: замысловатые здания, рощи, купол лунного Храма Христа Спасителя под прозрачным куполом, в чёрном небе над которым вдали виднеется голубая Земля.
Я сел, взял пачку и достал пахнущую ладаном сигарету. Потом посмотрел на отца Гедеона, встал и присоединился к стоявшим у окна.
Хорошее всё-таки изобретение эти безвредные сигареты! Мало того, что безвредные, так ещё и нервы успокаивают. А по специальному рецепту можно и специальные сигареты получить, как эта самая «Луна», от которой аналитические процессы в мозге и внимание обостряются. Затянувшись я выпускаю дым в окно, и оборачиваюсь к священнику:
– Отец Гедеон, вам нехорошо?
– Всё в порядке, Владимир, – он открыл глаза, – я просто пытаюсь понять…
– Понять чтó? – спросил я.
– Что эта коммунистка сделала с вашей памятью? – Священник помолчал несколько секунд, прикрыв глаза. – Есть одна странность, – продолжил он с закрытыми глазами и, открыв глаза, и посмотрел на меня в упор. – Почему вы только сегодня решились рассказать о ней? Вы, офицер на службе Его Величества, уже два месяца регулярно встречаетесь и состоите в греховной связи с членом коммунистического подполья, известной как «Аннет»…
– Что, простите?..
– Не перебивай отца, Володя, – спокойно говорит шеф.
– …и вам известно, что она – враг Государства и Церкви, – продолжает священник, – но вы скрываете преступную связь… А сегодня вы теряете память, и вдруг раскаиваетесь.
«Вот те на! Чем дальше, тем интереснее…»
Я затушил окурок в пепельнице. Повисло молчание. Все смотрят на меня.
– Мне нечего сказать. Моя память ещё не полностью вернулась ко мне. Всё то, о чём вы сказали, отче, кажется мне, простите меня, какой-то нелепостью… шуткой… Если окажется, что всё было именно так, как вы утверждаете, и я действительно по своей воле связался с коммунистами, тогда я должен буду понести наказание как предатель.
– Спокойно, спокойно, Володя. Не кипятись, – говорит шеф. – Давай-ка послушаем наших специалистов… Кирилл, какие у тебя соображения? Нашёл что-то?
– Здесь нет никаких устройств слежения, которые могла бы оставить знакомая Владимира, – говорит Хлебов. – Получается, что в квартире капитана СГБ эту коммунистку интересовал только… сам капитан…
Я достал ещё одну сигарету из пачки, посмотрел на неё, и не стал прикуривать.
– Девушки! Что там у вас? – громко обращается шеф к работающим где-то в квартире Елене и Фотинии.
– Есть кое-что, Семён Павлович! – отзывается из прихожей Елена.
– И что там? Отпечатки? – уточняет шеф.
– И отпечатки есть, – отвечает та, входя в комнату, – и вот это… – она показала сложенный вдвое листок бумаги. – Кажется это для тебя, Владимир…
Я посмотрел на шефа, тот слегка кивнул мне.
– И что это? – спрашиваю я.
– Записка, – пожала плечами Елена. – Кажется, на латыни.
Она протягивает мне листок.
Я подошёл к девушке, взял у неё листок. Запах. Я узнаю её запах.
– Где это было? – уточнил я.