Через несколько минут Морозов проводил наряд, и ему недосуг было размышлять об отвлеченных предметах. Он встретил первых противников, которые вместе были сильнее его одного. Перед самым нарядом он сказал себе, что должен вытерпеть любые проделки Тимохина и Лебеденко, не то вспыхнет открытый огонь вражды и тогда вмешательство Зимина надолго свяжет руки Морозову.
Он сидел на хозяйском месте, возле сейфа, где прежде располагался Бессмертенко, а потом Тимохин. Сейчас Тимохин передвинулся за приставной стол с правой стороны, с левой же был Лебеденко. Митеня сидел на стуле возле стены рядом с остальными шахтерами.
Повел наряд Тимохин и дал задание. Перед Морозовым лежал чертеж-синька второго участка. Он слушал заместителя и смотрел на синьку. Своим обычным маловыразительным голосом Тимохин перечислил привычные операции: пробурить шпуры, зарядить взрывчатку, приготовить нишу для комбайна и так далее, — все шло по будничному накату.
Морозов оторвался от чертежной синьки, стал смотреть на Тимохина. Тот выглядел плохо. Под глазами собралась помятая мертвая кожа, а глаза были старые.
«Еще четыре года — и я буду таким! — подумал Морозов. — Но как он сразу сдал».
Он поискал взглядом Ткаченко. Наклонившись к Лебеденко, Морозов шепотом спросил:
— Где комбайнер?
Лебеденко промолчал: или не расслышал, или не захотел отвечать.
«Спокойно! — сказал про себя Морозов. — Пусть они меня даже не замечают… Мне нельзя мелочиться».
Он дождался, когда Тимохин закончил, и постучал по столешнице. Тимохин взглянул на него, но Морозов решил сам вести разговор.
— Николай Михайлович, есть вопросы по наряду? — спросил он.
— Все ясно, чего там, — вымолвил бригадир, отодвинул стул и привстал.
— Сядьте! — сказал Морозов.
Лебеденко усмехнулся и снова сел.
— Виктор Федорович, — обратился Морозов к Тимохину, — насколько я понял, вы сегодня планируете первой смене невыполнение плана?
Он заметно повторял Зимина, обращаясь резко-официально, словно совсем не было коротких приятельских отношений, словно безликая нейтральность могла осветить ему ту неизвестную темноту, куда предстояло идти.
— Да, некоторое недовыполнение будет, — ответил Тимохин своим каким-то голым голосом. Однако слово «недовыполнение» уже было окрашено упорством, оно спорило с морозовским «невыполнением». — Вчера было точно так же, — продолжал Тимохин. — Если бы ты был в курсе дела, ты бы не спрашивал.
Хотел ли он или не хотел, но Морозов понял, что на виду у всех Тимохин отказывает ему в праве распорядиться сегодняшними событиями. А этого нельзя было спускать. Следовало осадить заместителя, заткнуть ему рот, чтобы Лебеденко и остальным, кто пожелает мешать Морозову, это утро врезалось в память.
«А что же было вчера?» — мелькнуло у Константина.
Но его уже несло. И вместо того чтобы узнать прошлую обстановку, вместо того чтобы зажечь себе дополнительный свет, Морозов выпалил:
— Черт возьми, меня не касается, что здесь было вчера и позавчера! Прежде всего план! Он должен быть каждый день, каждую смену, каждый час. Все, что впрямую не затрагивает план, рассматриваем в последнюю очередь.
— Но ты выслушай меня, — попросил Тимохин.
— Я еще раз повторяю — план должен быть! — отрезал Морозов.
— Константин, я требую, чтобы меня выслушали! — твердо повторил Тимохин. — Здесь собрались не мальчишки…
— Ну говори, — кивнул Морозов.
— Вчера начат ремонт на откаточном штреке. Надо использовать эту возможность, чтобы полностью привести в порядок откатку. В наших же интересах! Не тяп-ляп, на живую нитку, а надо провести солидный ремонт…
— Понял, — кивнул Морозов. — Короче.
— Мы даем ремонтникам время.
— За счет плановой добычи?! — воскликнул Морозов.
По-видимому, он разгадал их остроумную уловку.
— Временно добыча понизится, — согласился Тимохин, — зато потом…
— А что думает бригадир? — перебил Морозов.
— Поддерживаю Виктора Федоровича, — хмуро сказал Лебеденко. — Надо смотреть правде в глаза. Может, кому-то не терпится отрапортоваться, только мне надоело по-дурному работать. Пора до ума дойти.
Морозов еще больше укрепился в догадке, что ему навязывают скользкий путь. Объединенные неприязнью к выскочке, а они непременно должны считать Морозова выскочкой, Тимохин и Лебеденко отважно решились на затяжной ремонт. Однако прежде, когда Тимохин был за начальника, он не обнаруживал такой хозяйской наклонности, — наоборот, гнал участок, зажмурившись и не обременяясь дальновидностью. Лебеденко, хотя был толковее, тоже не вмешивался в чужие заботы.