Он понял, что никогда не будет уважать своего главного инженера, как не будет — и Кияшко и Тимохина. И тут же подумал, что с ними ему легко работать, а вот с этим уважаемым народом — нравственно тяжело. Хочется сломить, расплющить, чтобы возражать боялись.
Ну пора, а рассуждения отложим до другого раза.
Они собрались на балконе, отсюда был виден красный закат опускавшегося в темное облако солнца. Завтра должен быть ветреный день.
— Скоро осень, — сказал Греков.
— На носу последний квартал, — заметил Кияшко.
— Моя потребует новые зимние сапоги, — отозвался Богдановский. — Купить бы самолет, что ли?
— Да, ты давно не путешествовал! — улыбнулся Греков. — Сергей Максимович, закуривайте.
— Я же бросил, — сказал Зимин. — Не соблазняй.
— Все равно закурите. Говорят, надо десять лет ждать, чтобы совсем отвыкнуть.
— Подождем, Игорек! — заверил Зимин.
Потянулись белые дымки, и запахло табаком. Как сладка сигарета, выкуренная после трех рюмок водки, знает только настоящий курильщик. Зимину показалось, что у него пересохло в глотке.
— Кто сказал, что последний квартал на носу? — спросил он с тайным умыслом.
— Я, Сергей Максимович, — признался Кияшко. — Это козе понятно.
— Козе не козе, но все равно ты прав. Мне удалось выбить сверхфондовые материалы, у нас открываются хорошие перспективы. И вот что я предлагаю…
Зимин взлетел и с высоты видел знамена и награды, кинохронику и тысячетрубный военный оркестр. Есть на свете удача и счастье! Ради чего живем, мужики?..
И они стали загораться. Он их оглушал, заманивал на высоту из житейской скуки.
— Сергей Максимович, мы давно мечтаем о таком деле! — раздался голос Тимохина.
Ему должен был вторить Кияшко. Зимин посмотрел на него. Но Кияшко молчал и думал.
Пусть подумает. В конце концов он скажет так, как захочет Зимин.
Греков разминал свою сигарету, найдя в ней какое-то уплотнение, мешавшее затягиваться.
Богдановский глядел на закат и легкомысленно улыбался. Толстый, розоватый и улыбающийся, он походил на старого купидона.
— Дайте мне нормальные условия, а я на все согласен, — отрезал Аверьянцев. — Кто не мечтает о настоящем деле? Я не больно, конечно, верю, но ни за что не откажусь.
Аверьянцев на лету схватил возможность обставить Грекова, — это была неожиданность. Зимин предполагал, что оба начальника участка будут в одной команде. «Ах вы голубчики, — мелькнуло у него что-то вроде этих слов. — Хорошие вы мои!»
— Вообще-то дураков среди нас нет, — заметил Греков. — Сергей Максимович предлагает месячник повышенной добычи, а что, если и дальше, до конца года?
Он наконец размял сигарету, с удовольствием затянулся и выпустил дым через нос. Его взгляд был размягчен и ласков.
— Пора бы устать от этой штурмовщины, — буркнул Богдановский. — Ни дня, ни ночи…
Но он, должно быть, сам не верил, что его послушают, и не стал дальше говорить.
— Да, до конца года! — повторил Греков. — Тогда мы не только долги покроем, но на хорошее место взойдем. Ну, Морозов, разве не так? — Кажется, он старался угодить Зимину. Это было не похоже на него, и Морозов предположил какой-то сговор Зимина с Грековым. «Но зачем? — спросил он себя. — Чтобы повлиять на нас? Неубедительно».
— Молчишь, Костя? — Зимин пожал ему плечо. — Ты самый молодой. У всех я вижу потолок, а у тебя не вижу. Ты и взлететь можешь, но можешь даже среднюю карьеру не осилить. Вот так промолчишь всю жизнь.
«Чудновский умер, — вспомнил Константин. — Вера уехала в Старобельск. Зовут спуститься с аквалангом в затопленный ствол. Этот сулит карьеру… А что я? Я вижу подводные сны. Вижу сны…»
— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил он.
— Хорошо сказал. Дельно.
«Назначу его начальником участка, — решил Зимин. — Он будет моим. А Тимохин и без этого ручной. Им можно заменить Богдановского в случае чего… Мы еще поработаем, товарищ Рымкевич!»
— Солнце село, — сказал Богдановский. — Сейчас зажгутся фонари. Этот переход дня в вечер всегда очень красивый. В небе еще день, а на земле сумерки.
— Ну не грустите, Валентин Валентинович, — улыбнулся Зимин. — Завтра будет новый день.
— Я не грущу. Как это? Пирамидон? Хочется чем-то продезинфицировать мозги, вот какая штука…
— Э, бросьте стонать! — весело сказал Зимин. — Вам действия недостает. Действия, Валентин Валентинович! Скоро у вас не будет времени на расслабляющие мысли. Я вам гарантирую беспокойную жизнь.