Старенький вокзал, с надписью: «Чулымская», даже будучи свежевыкрашенным, выглядел донельзя нереспектабельно и смотрелся натуральным ровесником мамонтов. Для Марины же существование подобного глубокого совка, в который она попала, сделав всего один шаг из ультрасовременного вагона, оказалось сродни откровению свыше. Судя по её выражению лица, раскинувшийся перед ней «пейзаж» не просто впечатлил, а шокировал ранимую душу элитного цветка, который род Федосеевых бережно взращивал вовсе не для прогулок по полудикой местности с малознакомыми мужчинами.
А на мой взгляд – всё обстояло не настолько плохо. Да, здесь было не особо много новостроя и отсутствовали здания, возведённые именитыми архитекторами, однако городок был чистым и ухоженным. Вот только, похоже, для моей спутницы это не играло ровным счётом никакой роли. Несмотря на то что всё, что она видела до сих пор, ограничивалось перроном и станционными зданиями, на её красивой мордашке читались обречённость и полное непонимание того, как она здесь оказалась.
А ведь за вокзалом, как объектом Имперских Железных Дорог всегда был особый надзор. Правда, это место не проектировалась для того, чтобы поражать воображение гостей Чулыма, а было объектом чисто утилитарным, являясь одним из ключевых узлов Западно-Сибирской железной дороги. Через станцию в обе стороны день и ночь шли сотни поездов, как грузовых, так и пассажирских. На магнитной подушке и колёсных, из пары вагонов и таких, проезда которых приходилось ждать минут по десять.
Здесь же располагалась многочисленная инфраструктура: ремонтные мастерские, склады, пакгаузы и прочее хозяйство. Неудивительно, что на различных предприятиях, обслуживающих дорогу, было занято если не половина, то треть населения города.
По соседнему пути пронёсся старенький «стовагонник», заставив поморщиться от производимого им шума. На восток поезда часто шли порожняком, длинными составами, к тому же не новомодные, бесшумно скользящие над рельсами, а старые, ещё советские, грохочущие колёсами по бесчисленным стыкам рельс. Судя по абсолютно круглым глазам Марины и той силе, с которой она вдруг вцепилась в моё плечо, подобное зрелище также было для неё в новинку. Она словно увидела живого динозавра, ну или дракона из украинской Зоны…
Двадцати с лишним лет, прошедших со дня, когда с конвейеров сошёл первый поезд на маджи-магнитной подушке, оказалось совершенно недостаточно для обновления всего парка техники, особенно с учётом постоянно растущих потребностей Империи. Тем более рентабельность старых, колёсных локомотивов и грузовых вагонов до сих пор оставалась на порядок выше. Так что пока полной замене подверглись только пассажирские составы. Да и то не все. Старые, добрые электрички по-прежнему оставались основными рабочими лошадками, как минимум в пределах Новосибирской области.
Но это знал я, почти пять лет прожив здесь, возле железной дороги и пообщавшись со многими людьми. А для тепличной магички, привыкшей к роскоши элитарного класса и видевшей окружающий мир лишь из окна дорогой машины, подобное было не то что в новинку, а вызывало когнитивный диссонанс. Ведь вроде как у нас кругом прогресс, на Луне строят базы, готовится экспедиция на Марс, а здесь – словно бы другой мир. По дорогам ездит всякая древность, окружающие – практически не следят за современной модой, и даже расписание на стене вокзала не голограммное, как в том же Новосибе, а старенький светодиодный дисплей.
И это я ещё не стал добивать её рассказом про то, что маневровые, формирующие составы, вообще работают на солярке. Она и слова-то такого, небось, не знала, а если была в курсе, что это такое, то, боюсь, девушку мы бы не откачали. Марина и так более-менее оклемалась, лишь когда мы покинули здание вокзала и направились в сторону моего дома.
Идти было не далеко. Весь городок при желании можно пройти насквозь меньше чем за час. Жили мои родители возле церкви, в самом центре Чулыма, так что пугать мою спутницу самым смаком пригородных окраин мне не пришлось. Однако, как и положено по закону подлости – если может случиться что-то неприятное, то оно обязательно произойдёт.
Единственная дорога с привокзальной площади шла мимо бывшего «ДКЖ» – Дома культуры железнодорожников. В советское время предполагалось, что там они будут отдыхать, смотреть кино и всячески просвещаться, постоянно повышая свой моральный облик. На деле же, конечно, всё вышло по-другому. Старожилы рассказывали, что ещё в конце восьмидесятых, при позднем СССР, культура пошла в каком-то неправильном направлении, однако самый ад начался сразу после августовского путча девяносто первого.