Смартфончик у старика был громким, и было прекрасно слышно, как на той стороне захлёбываясь воздухом, что-то испуганно лепетал одни из самых авторитетных воров в законе крепко державшего в своих руках весь организованный криминалитет в этом районе Москвы. Так что всё ещё лежавший на земле рядом с пожилым человеком полицейский, до этого момента тихо постанывающий, предпочёл притвориться потерявшим сознание.
Выждав пару десятков секунд, старик решительно прервал своего собеседника.
- Като, да мне всё равно, кто у него бригадир - твои это люди или нет? Вот и ладненько! Что случилось? Да набедокурили тут твои ребятки... Что? Можешь считать, что да - мальчики твои меня обидели! Нет, что ты - все живы. Като, я понимаю, что тебе за них очень стыдно, но ты же не хочешь, чтобы мы поссорились? Вот и славно! Значит так - ты должен мне машину. Нет, что здесь произошло, они расскажут тебе сами, я даю тебе ровно час, на то, чтобы подогнать мне к Ярославскому новую тачку. Это хорошо, что ты всё понял.
- Ах да! - старик уже было положил трубку, но вспомнил кое-что важное. - Като, в зад себе засунь эти все твои лексусы-херексусы и бентли с мерсами! Ты мне «Победу» новую найдёшь. Второй или третьей серии - привык я к ней. Договорились, жду.
И убрав МК пожилой человек, в потёртой, словно сошедшей со страниц хроники о передовиках производства, одежде, поковылял в сторону Краснопрудной к ближайшему кафе. Вопросы были утрясены, Коба всегда был понятливым старым грузином, так что теперь можно было и перекусить.
Глава 8
Привычно проигнорировав лифт и поднявшись на пятый этаж по лестнице, я оказался в небольшом холе с мягкими диванами по периметру и установленном в центре голограммным проектором, над мягко мерцающей поверхностью которого в воздухе плескались полупрозрачные рыбки. Отсюда в разные стороны расходилось два коридора с одинаковыми массивными дубовыми дверьми, стены между которыми были богато отделаны дорогим тёмно-бежевым бархатом и светло-коричневым деревом. Следуя объяснениям девицы из администрации, я повернул направо, и довольно быстро нашёл выделенную мне пятьсот тридцать седьмую комнату. Возле двери, на небольшом экранчике, забранным в золочёную рамку, светились имена и фамилии жильцов, глянув на которые я убедился, что не ошибся. А вот будущий сосед вызывал неподдельный интерес, ибо жить с ним мне предстояло целых пять лет. Звали его Андре Ле Жан и, кажется, я даже где-то слышал об этом роде. Вроде, так назывался натурализованный у нас французский магический клан, бежавший в Россию ещё в две тысячи десятом году после поражения сторонников реставрации королевства в трёхсторонней гражданской войне, разыгравшейся на их родине. Во Франции тогда победили так называемые «бонапартисты». Однако, вместо национального примирения и шага навстречу проигравшим, имперцы решили вопрос кардинально и во избежание возможных революций и прочего брожения, применили своё излюбленное средство - гильотину. Так что сторонники «Шестой республики» вынуждены были бежать в Северную Америку, паладины Карла Великого или по-другому «Карлианцы» в основном осели в Землях Германской Нации, а небольшая часть кланов, отколовшаяся от тех и других, просила российского подданства. В принципе меня мало волновало происхождение соседа. Национализмом я не страдал, как, впрочем, и чинопочитанием, и прочими извращениями, предпочитая судить других по делам, а не происхождению, цвету кожи или политическим взглядам. К тому же по жизни я был одиночкой, всё же не с моими залежами скелетов в шкафу заводить приятелей, так что постучался в дверь, прежде чем войти, я скорее от нежелания портить отношения с самого начала, чем от реальной вежливости. - Да! Положите одежду в приёмник! Я потом заберу, - раздался из комнаты молодой и какой-то бесполый голос, в котором не было и намёка на иностранный акцент. На пару секунд повисла тишина, видимо сосед прислушивался к ответу, а затем раздражённо крикнул. - А если вы не из прачечной - то пойдите прочь! Я же велел меня не беспокоить! Я скосил глаза на откидною крышку приёмного контейнера, вмонтированного в стену справа от двери и, хмыкнув, провёл карточкой идентификатора личности по прорези приёмника. Замок мелодично тренькнул, громко щёлкнул и на нём загорелся зелёный индикатор. «Пойдите прочь, значит?» - подумал я, входя в комнату. Не успел переступить порог, как что-то рыжее метнулось в дверном проёме за коротким тамбуром, в который выходили туалет и душевая комната. Надо сказать, что если коридор общежития выглядел именно что «богато», то сам номер не особо впечатлял. В общем-то простенькая спартанская обстановка с закосом под хай-тек. Этакий дизайнерский выкидыш недавнего выпускника профильного вуза, который после недолгой попойки особо не заморачивался, выполняя первый в своей жизни заказ. Что удивительно, оформление холла здания, ресепшена, да и коридоров, совершенно не сочеталось с отведённой мне комнатой. Если «там» вполне можно было представить себе вальяжно прогуливающихся дам и господ из аристократии века этак девятнадцатого с Александром «Наше Всё» Сергеевичем Пушкиным во главе. То «здесь» я мог наблюдать, конечно не мою коморку в общаге техникума, но и не императорский люкс. Так, обычный гостиничный номер уровня этак «две звезды», которые видел пару раз на различных профильных сайтах. Чисто, аккуратно, и без излишеств, как говориться, глазу зацепиться не за что. И вот это был ощутимый щелчок мне по носу, дабы не зазнавался. Почему-то во время поездки я решил, что Федосеев, дабы покрепче привязать к себе, окунёт меня в какую-то неведомую роскошь... и как оказалось зря. Видимо Александр Павлович всё-таки знал чувство меры, либо, как вариант, оценивал именно меня не шибко то высоко. Я прошёл в комнату. На ближайшие пять лет это был мой дом, а чего-то стесняться я не привык. Скорее наоборот, уже ощущал себя хозяином, пусть и придётся подчиняться многостраничному списку правил. Но как раз это было не страшно. Общаге техникума, тоже имелся строгий устав, и какое-то время я, по наивности, даже пытался ему следовать, пока более опытные товарищи не просветили меня в то, что реально тут действует всего одно единственное правило: «Не пойман - не вор!» И вряд ли местное заведение чем-то отличается. - Кто вы такой! И по какому праву позволяете себе вламываться в мою комнату! - окликнул меня возмущённый голос. Как говориться занятый осмотром, слона я то и не приметил. У боковых стен, оставляя средину свободной, были расположены абсолютно идентичные комплекты мебели, состоящие из кровати, тумбочки, шкафа и рабочего стола с интегрированным компьютером, судя по всему с маджи-интеллектом. И вот у правой нашёлся мой сосед. Возле не застеленной кровати, поверх которой валялось мокрое полотенце, стоял паренёк, примерно моего возраста в тёмно-синем банном халате надетым явно на голое тело. У него была необычайно белая кожа, правильные, довольно женственные черты, покрытого россыпью веснушек, лица, и ярко оранжевые, почти алые, топорщащиеся в разные стороны, непослушные волосы. Сухие, что характерно, значит, я застал его перед походом в душ. По крайней мере, только это могло объяснить его вид. Думать, что мне предстоит жить с эксгибиционистом, не хотелось. Большие, миндалевидные, зелёные, как и у многих рыжих, глаза, смотрели на меня со смесью страха, раздражения и ярости. В левой руке он побелевшими пальцами сжимал активированный ПМК с выведенной на экран россыпью иконок. - Вежливые люди, прежде чем спрашивать чужое имя, представляются сами, - меланхолично ответил я, в то время как сам пытался вспомнить кое-какие правила из устава. А в частности: что мне грозит, если я сейчас раскатаю этого товарища тонким слоем по полу комнаты если он вдруг на меня нападёт? Вроде бы выходило что - ничего. Самозащита и всё такое. Вообще дуэли и прочие безобразия в стенах общежития запрещались, для этого была предусмотрена отдельная арена, так что если нападёт, можно бить не задумываясь. - Вежливые люди не вламываются в чужой дом без приглашения! - слегка визгливо возразил мне парень. - Немедленно выметайтесь отсюда или я заставлю... я... я позову охрану! - Вот ещё! Уважаемый, - сбросив сумку на свободную, а потому явно мою кровать я надвинулся на тут же побледневшего и сделавшего шаг назад «соседа» и остановился за метр от него. - Лично я здесь живу. А вот вас я вижу в первый раз, имени вашего не знаю, а потому могу сделать вывод, что это вы пробрались в «мой» номер, да ещё и в таком виде. Возможно, чтобы скомпрометировать и опозорить меня в глазах общественности. Поэтому предупреждаю, попытаетесь приблизиться - я вынужден буду вас ударить. - Но позвольте! О чём вы говорите! - глаза парня округлились. - Это глупо и бессмысленно. Да и быть такого не может. Меня зовут Андре Ле Жан и это мой, и только мой, номер! Он быстро отвернулся, подошёл к тумбочке и взяв с неё идентификационную карту, демонстрируя её мне. На пластике действительно было выдавлено его имя, номер пятьсот тридцать семь и красовался портрет насупившегося рыжего. - Ну... приятно познакомиться, - ответил я, показывая свою карту. - Ефимов Кузьма. - Но этого же не может быть, - словно попугай повторил Андре, тупо пялясь на мою карту, а затем запахнувши поглубже халате, и бормоча на ходу, зашагал к выходу из номера. - Но мне