Посреди толпы стоял молодой, стройный Человек в белом плаще. Он не был высок ростом, а между тем казался выше всех окружающих. Глаза Его были опущены, а рот нервно подергивался. На Этого Человека все и смотрели. Ближе всех к Нему стояла кучка людей, которых, по их внешнему виду, Мария признала за фарисеев. Один из них, низенький толстяк, с важной и гордой осанкой, находившейся в смешном контрасте с его фигурой, говорил с Незнакомцем. Когда он кончил, на губах его заиграла хитрая усмешка, и усмешка эта отразилась на лицах окружающих. Они, казалось, с торжеством ожидали ответа.
Но вдруг Незнакомец поднял глаза и устремил на них взор, пламеневший гневом.
Он начал говорить, но Мария не разобрала Его слов, а только видела эти сверкавшие гневом очи. Потом народ опять зашумел и стал тесниться вперед, так что она ничего больше не могла видеть. Задумчиво пошла она дальше. В стороне от толпы стояла женщина; Мария обратилась к ней с вопросом:
— Кто Этот Человек в белой одежде?
Та взглянула на нее каким-то странным, затуманенным взором и отвечала:
— Иисус Назарянин, Сын Божий!
Мария вдруг остановилась и подумала:
«Да, она именно так сказала: Иисус Назарянин, Сын Божий!» С чувством какой-то непонятной тревоги ускорила она шаги.
После того воспоминание об этом преследовало ее в течение нескольких дней.
Когда она раздумывала о странном взгляде и всей манере женщины, с которой она говорила, то приходила к заключению, что та, вероятно, немного помешана; поэтому она и не хотела углубляться в смысл ее слов.
Но они все-таки произвели на нее глубокое впечатление, благодаря той особенной связи, которая возникла, таким образом, между ее собственным настроением и видом разгневанного Чужеземца. Они были как бы подтверждением ее собственных мыслей в то время. Постепенно, однако, и это воспоминание нашло себе вместе с другими могилу забвения на дне ее души…
Мария зашла так далеко, что видела уже Иерусалимский храм, возвышавшийся над склоном горы. Тогда она повернула, чтоб идти обратно. В ней не было теперь прежнего ощущения радости и счастья; какая-то неопределенная тревога то и дело заливала краской ее щеки.
И в ушах ее звучали слова той женщины:
«Иисус Назарянин, Сын Божий!»
Вдруг она остановилась и широко раскрытыми глазами стала смотреть вперед. По дороге шла ей навстречу женщина; одета она была бедно, почти нищенски; маленькая, хрупкая, с густым слоем пыли на одежде, она шла неверной поступью, внимательно озираясь вокруг.
Но вот она остановила глаза на Марии, — этот взгляд! — да, это была она, женщина, произнесшая те Странные слова!
Мария не трогалась с места и, не отрывая от нее глаз, ждала ее, в сущности сама не зная, для чего. Но женщина не обратила на нее большого внимания и прошла мимо, лишь мельком на нее взглянув.
Тогда Марию охватило непреодолимое желание заговорить с ней. Она пошла за ней следом, вскоре нагнала ее и дернула за платье.
Женщина обернулась и посмотрела на нее со спокойным вопросом в глазах.
Мария пришла в замешательство; она не подумала о том, что же она ей скажет.
— Ты ищешь кого-нибудь? — спросила она, наконец, пристально глядя на нее все время.
На один миг что-то похожее на подозрение промелькнуло в глазах женщины, но затем она спокойно ответила:
— Кого мне искать?
Мария почувствовала, что начинает сердиться; какое-то особенное настроение овладело ею, смесь стыда и гнева, и она сказала без колебаний:
— Ты ищешь Иисуса Назарянина?
Глаза женщины блеснули, и она горячо воскликнула:
— Да, — это правда, я ищу Его, не знаешь ли ты, где Он?
Мария не сводила с нее взора.
— Он ночевал у нас в доме, — теперь Он ушел, — Он, наверно, в Иерусалиме.
Женщина кивнула головой.
— Да, да, я так и думала! — И она хотела идти дальше, но Мария удержала ее.
— Кто ты? Почему ты неотступно следуешь за Ним? — запальчиво спросила она, остановив на женщине пытливый взгляд.
Та подняла голову и встретилась глазами с Марией. В ее взоре были сначала смущение и гнев, но скоро они исчезли и их сменили печаль и смирение и еще что-то, озадачившее. Марию; быть может, это было сострадание.
— Я — Мария Магдалина, самая презренная из Его слуг. Я была грешницей, — тихо прибавила она и почти с гордостью взглянула на Марию. Затем она поспешно пошла далее.
Мария тоже продолжала свой путь. Но душа ее находилась в страшном смятении.
«Она любит Его, — думала она, — а между тем считает его Сыном Божьим!»