«Да… — подумал Трынкин. — Вот тебе и Сталинград…» Но какая связь между увиденным и далеким, горящим в тот час Сталинградом, он бы объяснить не смог. Но она была, эта связь, она жила и делала свое дело.
— Жилин! — закричал вышедший на близкий выстрел Басин. — Ты стрелял?
— Я, товарищ старший лейтенант! — Жилин вскочил. — Товарищу старшему лейтенанту показывал.
— А-а! — спокойно, даже лениво протянул Басин и спросил, подходя:
— Товарищ старший лейтенант, окончили — Да… Закруглился, — поднимаясь на ноги. ответил Трынкин.
— Ну, давай ко мне. а я тут команду дам.
Трынкин не спеша пошел к комбатовской землянке, а Басин, насмешливо поглядывая на Жилина, сказал:
— Вот что, Жилин. Как связной ты мне и на страшном суде не требуешься. Разгильдяй, каких мало. В землянке и то порядка навести не умеешь. — Глядя, как темнеет Костино лицо, Басин усмехался все откровенней. — Так что я тебя от этой важной должности отрешаю. Не достоин. — Он сделал крохотную паузу. — Назначаю командиром снайперского отделения. Разрешаю взять еще пару человек. Помолчи! Два дня на обустройство. Вырыть землянку неподалеку, а то разбалуетесь — это раз. Как сам понимаешь, для этого двух дней много. Главное, вырыть большую землянку для замполита. Два-три топчана. И так, чтобы он мог людей собрать. Заметь — вырыть. А когда саперы освободятся, они остальное доделают. Это — два. Все понятно?!
— Конечно, Жилин уловил комбатовское настроение, принял его тон и, благодаря его глазами и улыбкой, все-таки съерничал:
— Расстаетесь, выходит, с замполитом… А я ж надеялся вас вдвоем еще понежить…
Обратно же, и водочкой попоить…
— Не болтай, Жилин. Водочки ты и без нас ухватишь. Но с другой стороны — какой из тебя связной…
— Комбат задумался. — Тебе, дураку, учиться нужно. И я тобой займусь. Учти! Я из тебя человека сделаю. Потом весь этот… ну, завод-то ваш…
— «Красный котельщик»?
— Во-во! Весь «Красный котельщик» будет удивляться — из такого разгильдяя, как Жилин, и то человека сделали. Басин подмигнул, и они разошлись: Басин пошел к себе, а Жилин подался к снайперам, не выдержал и заорал совсем не по-командирски:
— Ну. братва, живем!
Любовь и слава
Глава первая
Командиру отделения снайперов Косте Жилину присвоили звание сержанта и направили на неделю в дивизионный дом отдыха. Он размещался при медсанбате в большой деревне.
Бои шли под Сталинградом и на Кавказе, а на Западном фронте, как сообщали сводки Совинформбюро, никаких изменений не происходило. Медсанбат почти пустовал.
Немногие раненые лежали в школе, а избы, в которых раньше располагались палаты, отдали отдыхающим красноармейцам и младшим командирам.
Жителей из деревни перевезли в тыл со всеми шмотками и запасами.
Костя пришел в дом отдыха после завтрака: он отстал от ребят полка, потому что проверял, как его подчиненные выдвигались на огневые. Но после регистрации его все равно повели в столовую — огромную брезентовую палатку — и дали кружку чая со сгущенным молоком и несколько галет «Поход».
Костя не пил молока с тех пор, как встали в оборону. Оно показалось ему необыкновенно вкусным, и он подумал: «Жить можно».
Потом его отправили в баню. Эта была не окопная — в землянке, а то и просто за плетнем из елового лапника, с бочками из-под бензина для согрева воды и лапником же вместо пола. В такой бане не столько напаришься, сколько намерзнешься, оттого и мылись о ней быстро, но старательно — тело требовало. В доме отдыха баня оказалась старинной, с парилкой и предбанником. В нем стояли темные отполированные скамьи, я в бревнах торчали гвозди-вешалки.
Однако вешать ничего не пришлось — белье сразу кинули в кучу, а обмундирование — шаровары, гимнастерку, шинель — отправили в вошебойку. И совсем не потому, что Костя или кто иной страдал от вшей. Нет. Это когда наступали прошлой зимой от Москвы, так и холода и вшей нахватались.
Просто удивительно — зайдешь в деревню и, не спрашивая, определяешь; были немцы или не были. Если вошь пешей стаей ходит — были недавно, если ушли давно — спи спокойно, разве что укусит домашний, пригревшийся и потому не злой клоп.