Видя, что настроение поднято до надлежащей степени, руководители и вожаки выбрали тут же депутацию из нескольких человек, в которую вошли и ораторы этого вечера: Чинский, Бонский, Плужанский.
За ними к палацу Радзивилла, где заседало теперь Народное Правительство, потянулась и вся толпа.
По пути она росла. Клики раздавались из нее:
— За нами, за нами, люди! Идем говорить с Ржондом… Мы желаем добиться правды и справедливости от этих аристократов-бездельников!..
На Замковой площади к толпе пристали военные, офицеры, народные гвардейцы…
Часть осталась здесь, у памятника-колонны круля Жиги-монта, большая половина докатилась до палаца Радзивилла, где сейчас шло вечернее заседание Ржонда.
Услышав шум набегающей толпы, несколько членов Ржонда вышло навстречу делегатам и долго уговаривало их и толпу успокоиться, чтобы не поднять междоусобной резни.
Депутаты словно сдались на уговоры… И только, оглядевшись, перекинулись взглядами с Лелевелем, который в эти минуты стоял далеко в стороне, в тени колонн залы.
Вышли на площадь депутаты. Немедленно вызван был в заседание Ржонда генерал Венгерский, губернатор Варшавы.
— Силой или лаской, но рассейте толпы на Замковой площади, генерал. Иначе дело кончится плохо! — объявили ему правители. Чарторыйский особенно настаивал на решительных мерах.
Венгерский отправился исполнить приказание. Чарторыйский сел в карету и сам поехал на Замковую площадь в надежде уговорить толпы, усмирить "рокош".
Едва отъехал Чарторыйский, как толпы, стоящие перед палацом Радзивиллов, увидали на одном из каменных львов, стоящих у лестницы палаца, фигуру, делающую знаки руками и кричащую что-то толпе. Это был военный лекарь Бра-вацкий.
Толпа, шумящая и взволнованная, стихла, желая узнать, что ей скажут…
— Поляки, вас обманывали до этих пор и теперь хотят обмануть, посмеяться над нами. Мало того: хотят пролить нашу кровь. Я сейчас узнал: лакей Ржонда Венгерский послан за войсками. Наших братьев на Крулевском плацу хотят перерезать, перестрелять, как собак. Позволим ли это?.. Довольно измены! Встанем грудью за нашу отчизну, за наших братьев и детей. Гибель изменникам!
Негодующая толпа всей массой ринулась к Замковой площади.
Войск еще не было. Но, когда толпа, не устрашась народной гвардии, которая сторожила замок, кинулась к воротам и стала их громить топорами, заступами, ломами, когда из толпы грянуло несколько пистолетных выстрелов, — из замка, из бойниц и окон его грянул дружный залп.
Несколько человек повалилось со стонами.
— Наших бьют! Убивают народ польский! Заступитесь, кто в Бога верует! — раздались крики толпы, которая сперва шарахнулась во все стороны, но сейчас же снова скипелась клубом.
Вдруг на площади показался в мундире генерал Круковецкий, давнишний соперник Скшинецкого.
— Да здравствует Круковецкий, генерал-губернатор Варшавы! — понеслись со всех сторон бурные крики.
В эту минуту на краю площади зазвучала боевая труба. Окруженный конницей, показался Венгерский и стал пробираться к воротам замка для его защиты.
— Прочь Венгерского! Прочь предателя!
Венгерский, не подумав, приказал раскрыть ворота замка, чтобы укрыть свой отряд во дворе замка. Но за рядами солдат прорвался и народ, залил весь двор, заполнил покои замка.
Шум, грохот, выстрелы, крики понеслись кругом…
Были разысканы в их кельях все арестованные здесь "предатели": Янковский, Луковский, Гуртиг, нелюбимый особенно за то, что он был свирепым тюремщиком Лукасиньского. Схвачен и невинный ни в чем генерал — старик Салацкий…
Пока из соседнего палаца Примасовского явились войска, чтобы вытеснить из замка разъяренную толпу, она успела расправиться с генералами, искрошив их палашами, исколов штыками… Также погибли: шамбелян Феншо, советник Бентковский, пани Бузанова и несколько других узников. Трупы их потащили по лестницам замка, выволокли на улицу и повесили на фонарях.
Пролитая кровь опьянила озверевших людей.
— Пойдем Чарторыйского искать! — крикнул шляхтич Корытко.
— Дурак! Безумец! — раздались окрики. — Чарторыйский хотя и магнат, но истый патриот, добрый поляк. А мы таких не вешаем!
— Шпионов искать и вешать идем! — предложил шинкарь Юзеф Чарнецкий.
— Шпионов! — резким голосом выкрикнула Теофилия Косцеловская, служанка из кофейни, озлобленная против шпионов, срывающих поборы везде и всюду.