—Не помню точно, но, кажется, около месяца, — неуверенно сказал я, а затем спросил у крупного мужчины: — Ты сказал, что выйдет время, и что тогда случится?
—Понятно что, — удивившись такому вопросу, ответил мне мужчина, — начнут противников засылать.
—С имперского фронта, — поддержал товарища высокий и худощавый парень.
—Оу, спокойным денькам конец? — не обращаясь ни к кому конкретно, вздохнул Егор.
—По вам не скажешь, что у вас были спокойные деньки, — оглядывая мой покрытый шрамами торс, с той же полуулыбкой сказал Котофей, — расскажете, чем занимались целый месяц за пределами лагеря?
—Это длинная история, — неосознанно вспоминая, все произошедшие события сказал я.
—Кажется, это отличный вечер для историй у костра, — прощебетала Света, и это стало решающим аргументом в пользу рассказа.
Говорили мы долго, и ничего не скрывали. Егор хотел было обойти момент с моим побегом, но я не дал этого сделать, рассказав все сам. Народ немного удивился такой моей откровенности, но никто не решился меня осуждать, да и все равно мне было, как они отреагируют, я просто хотел похвастаться своими похождениями, и ничего утаивать не собирался. История и правда вышла интересной, а может и слушатели были хорошими, но погружаться в воспоминания было приятно.
За приятной беседой, с приятными, хоть и не знакомыми людьми прошло, довольно много времени. К концу рассказа все выглядели порядком уставшими, но довольными от услышанной истории. Когда же мы с Егором закончили повествование, Котофей обратился к нам с предложением:
—Ребят, ну вы молодцы, конечно. Как насчет того, чтобы присоединиться к нам?
Увидев сомнение в наших с Егором глазах, гитарист, а как теперь стало ясно и лидер группы, пояснил:
—Вы не подумайте чего, первых попавшихся не зовем, просто парни вы и правда хорошие, а в какую-нибудь группу все равно придется вступать, так что, если хотите, то можете идти к нам.
—Мы подумаем, так сразу не могу ответить, — вежливо сказал мечник.
—Мне тоже время нужно, — с улыбкой сказал я.
—Ну, хорошо, думайте, а пока давайте-ка по шалашам, время позднее, — протянул Котофей, поднимаясь со своего места, тем самым намекая, что посиделки окончены.
Попрощавшись со всеми, я направился было к своему шалашу, как вдруг за руку меня взяла Света. Улыбаясь, она потянула меня за собой совсем в другую сторону, и я не стал ей сопротивляться.
По какой-то необъяснимой причине, каждый человек, только завидев нас, тут же старался скрыться из виду, или и вовсе замирал. Возможно, я бы обратил на это больше внимания, если бы не покачивающиеся упругие ягодицы впереди идущей девушки. А так… меня мало что интересовало, кроме фигуры Светы.
На окраине сознания билась мысль, что все как-то слишком уж быстро, но я просто отмахнулся от нее. Ведь воображение так и рисовало события наступающей ночи, и сопротивляться этим фантазиям было сложнее, чем думать здраво.
Наконец, мы дошли до жилища девушки. Это была огромная палатка, который с легкостью уместил бы десяток людей, но самым примечательным было то, что в радиусе ста метров от нее, не было больше ни одного шалаша или землянки. Только в этот момент я понял, что что-то тут не так, но было уже поздно.
—Проходи, — поднимая полог палатки, все так же мило улыбаясь, сказал Света.
—Знаешь, — с легкой опаской произнес я, — как-то тут пусто.
—Проходи, — все с той же улыбкой, но уже с нажимом в голосе повторила девушка.
—Ха-ха, да не, я, пожалуй, пойду, — подняв руки перед собой, слегка смеясь, сказал я и попятился.
—Не пойдешь, — без тени улыбки, зловеще произнесла девушка, и неожиданно быстрым рывков оказалась вплотную ко мне.
—Что ты… — договорить я не успел, сильнейший удар в живот заставил согнуться пополам и замолчать.
—А у костра был смелее, — шипела мне в ухо взбесившаяся женщина.
Не знаю, что удивило меня больше, огромная сила или огромная скорость девушки, но ни то ни другое, точно не сулили мне ничего хорошего. Не успел я даже вскрикнуть, как был, за шкирку, закинут в шалаш.
Все что происходило дальше… не так далеко ушло от моих самых жестких фантазий. Возможно, слишком унизительно и грубо, но, черт возьми, в ту ночь меня всё устраивало. Кажется, мои крики были слышны во всем лагере, впрочем, как и стоны Светланы, но нас это ни сколько не беспокоило. И только под утро, когда у меня уже совершенно не осталось сил, неугомонная девушка сжалилась надо мной и позволила погрузиться в сон.
Дрема была не долгой и, довольно, хрупкой. Я то и дело просыпался на пару мгновений, и тут же засыпал, пытаясь не разбудить девушку. Кажется, прошло всего четыре часа, и на небо уже давно поднялось солнце, но разбудил меня вовсе не свет, пробивающийся через ткань палатки, а системное сообщение.