Кроме пирогов было у друзей ещё одно необычное развлечение. Они выбирали книгу, какова была интересна обоим, и читали её вслух по очереди, с обсуждением прочитанных отрывков. Иногда обсуждали сразу несколько глав, иногда хватало одного абзаца, чтобы завязался интересный и продолжительный спор. Если после прочтения пяти первых глав потребности обсуждения не возникало, книга откладывалась на самую дальнюю полку. К такой книге друзья не возвращались никогда.
Ивановичи сидели за столом и были заняты чтением малоизвестной повести «Официоз» Владимира Набокова, когда на «книжную» половину вошёл незнакомец. Незнакомцы появлялись в книжной лавке редко и старики, отложив книгу, осмотрели посетителя, не скрывая своего любопытства. Мужчина был среднего роста, худой, если не сказать тощий, в неброской, видавшей виды, но в то же время опрятной одежде серых тонов. Кожа незнакомца привлекала внимание своей излишней бледностью, но глаза были ясными, со здоровым блеском. Глаза говорили о том, что бледность кожи, это скорее свидетельство длительного отсутствия контакта с солнечными лучами, чем болезненное состояние. Лет мужчине было не больше сорока пяти.
Мужчина робко кинул взор на стариков, придерживая при этом ручку двери так, чтобы за его спиной оставалась небольшая щель. Он словно оставлял себе путь к отступлению, возможность ретироваться, но старики смотрели на посетителя благожелательно, улыбаясь ему лёгкими, ничего не значащими полуулыбками.
Почувствовав себя увереннее, мужчина перевёл взгляд на стеллажи с книгами, зацепился за книжные корешки взглядом, словно они давали ему незримую поддержку, позволяющую преодолеть врождённую застенчивость и через несколько секунд, отпустив дверь, сделал шаг к полкам. Дверь хлопнула тихонечко, почти не слышно и вслед за этим хлопком по помещению разнеслась нестройная дробь скачущих по полу небольших деревянных шариков. Мужчина вздрогнул и оглянулся. Возле двери, успокаиваясь после падения, покачивались на полу несколько сухих плодов конского каштана.
Сразу за дверью висела на стене небольшая самодельная, узкая полочка из ламинированного ДСП, и она была пуста. Решив, что именно его неловкость стала причиной падения каштанчиков с полки, мужчина с пунцовым от стыда лицом быстро собрал все каштанчики в мгновенно вспотевшую ладонь.
— Извините, — смущённо произнёс он тихим голосом, выложил каштанчики в рядок на полочке и, втянув голову в плечи, чтобы ненароком не встретиться с хозяевами взглядом, стремительным шагом прошёл меж стеллажей к дальнему выходу на Старогородскую улицу.
Всё произошло так быстро, что ни Евгений Иванович, ни Арсений Иванович, не успели среагировать на происшедшее должным образом. Когда мужчина скрылся, они лишь переглянулись, с минуту прислушиваясь к звенящей тишине, а затем вновь принялись за чтение «Официоза».
Примерно через неделю мужчина появился вновь. Евгений Иванович и Арсений Иванович были заняты обсуждением очередного эпизода «Официоза», когда дверь в эту половину книжной лавки приоткрылась, и в узком проёме появилось бледное худое лицо. Ивановичи приветливо заулыбались незнакомцу, но не произнесли ни слова. Мужчина поздоровался с ними кивком, зашёл внутрь, аккуратно, если не сказать бережно, закрыл за собой дверь и сделал шаг к полкам. За его спиной, как и в первый визит, послышался гулкий цокот скачущих по дощатому полу лёгких деревянных шаров. Мужчина замер, словно не веря собственным ушам, и с выражением удивлённого недоверия на лице обернулся. На полу лежали три сухих, сморщенных каштанчика.
— Это последние, — подал голос Евгений Иванович.
Мужчина вопросительно взглянул на старика. Тот сидел за столом, лучезарно улыбаясь до самых ушей. Арсений Иванович, в свою очередь с серьёзным и сосредоточенным видом показывал указательным пальцем на потолок. Необычный визитёр осторожно запрокинул лицо к высокому, больше трёх метров, потолку, белёному подсиненной извёсткой и застыл, рассматривая открывшуюся его взору инсталляцию. К доскам потолка, прямо над проходом в котором он стоял, серебристым большим шурупом с широкой шляпкой, была прикручена полутораметровая ветка конского каштана. Судя по внешнему виду ветки, прикрутили её ещё ранней осенью, когда коробочки на каштане почти достигли зрелости, но не раскрылись, освобождая семена из колючей темницы. На ветке сохранились большие коричневые, в тёмно-серых и бурых пятнах сухие листья, но коробочки со временем успели потерять свою жёсткость и целостность. Некоторые из них давно рассыпали сь на части. В какой-то момент они упали на пол вместе с плодами, а остальные раскрывались по мере высыхания, отпуская на волю своё содержимое, и оставались висеть на ветке в виде диковинного украшения.