Губы дрожат. Кусаю их, чтобы хоть немного успокоиться.
— Да с вами бы никто не захотел связываться, — прибавляю. — И не потому что вы такой… хороший и добрый. Не из уважения. А потому что с такими, как вы вообще связываться нельзя. И знать таких — тоже! Лучше не знать!
Срываюсь на истерические ноты, но уже больше не могу. Не получается и дальше сдерживаться. Нервы окончательно сдают.
— Ну давай, — заявляет этот мерзавец. — Расскажи.
— Что рассказать?
— Какой я.
Тут меня и прорывает.
— А вы сами про себя все знаете, — говорю. — Какой вы. И как привыкли с людьми поступать. А мне хватило ваших рассуждений про наркотики. Про то, что мне можно подбросить.
Он уже не курит. Наблюдает за мной и только.
— Это неправильно, — выпаливаю. — Нечестно! Ловить человека. Ставить ему в вину даже то, чего он не делал. Просто ради своих низменных интересов. А тем более — манипулировать. Самыми грязными методами.
— Вот как, — заключает ровно.
— Да, так, — нервно киваю. — Мы же не какие-нибудь похотливые животные. Не на рефлексах живем. Неужели нельзя решить все нормально. Цивилизованно. А не как дикари.
— Животные.
Он повторяет это как-то… странно. И ухмылка у него теперь по-настоящему пугающая.
Горло как обручем перехватывает. Больше ничего сказать не могу.
— Ты еще животных не видела, — заключает хрипло.
Делает новую затяжку. Так и оставляет сигарету зажатой в зубах.
А дальше все происходит настолько быстро, что я даже дернуться не успеваю.
— Сейчас покажу, — продолжает спокойно.
Он резко поднимается. И считанных мгновений хватает, чтобы впечатать меня в тот самый стол, на котором он недавно вытягивал ноги. Распластать животом вниз.
Вскрикиваю. Судорожно вырываюсь. Но этот урод наваливается сверху, еще сильнее вдавливая меня в стол, грубо заламывая мои руки за спину. Освободиться не получается. Задыхаюсь от его тяжести.
— Давно тебя в задницу трахали? — хрипло спрашивает он.
Гасит сигарету о гладко отполированную поверхность рядом с моим лицом.
Этот стол — его собственность. И урод может делать все, что захочет. С тем, что считает своим. Изувечить. Сломать. Ему же на все наплевать.
И если в первые секунды казалось, он сорвался. Теперь понятно — и близко нет. Действует четко, хладнокровно.
Показывает мне мое место.
— Оглохла? — рявкает.
Его ладонь впечатывается ниже поясницы. Ощутимо. Вырывает из меня очередной вскрик. А сам он прижимается еще крепче, теснее.
И от такого контакта у меня слезы льют градом по щекам. Слишком хорошо сейчас чувствую все его тело. Горячее. Твердое. Абсолютно безжалостное.
Начинается тихая истерика.
— А что это ты вдруг сопли развезла? — выдает он с издевкой.
Отстраняется от меня так же резко как и навалился. Запускает ладонь в мои волосы, тянет, заставляя повернуться и встретить его темный взгляд.
— Еще недавно такая резвая была, — хмыкает. — Предъявы бросала. А тут резко потухла.
Меня трясет. Мелко знобит.
— Чего замолчала, Настя? — мрачно ухмыляется он.
+++
промо на книгу Валерии "Дикий"
hOIN3nc6
Дорогие читатели, большая просьба поставить на нашу книгу лайк, если вы еще этого не сделали, а то проды читает много людей, а лайков мало... большое вам спасибо за комментарии! Мы стараемся для вас и очень приятно получать обратную связь!
11
— Вас слушаю, — роняю, едва двигая губами.
Дрожь сводит подбородок. Но у меня все же получается сказать это так, чтобы голос не дрогнул.
Слушаю. Да…
Такого наслушалась уже, что мне до конца дней хватит.
До сих пор не верится, что это со мной. Что это вообще все на самом деле. Кошмарный сон, от которого не получается проснуться.
И ощущения слишком реальные. До жути. От холода потряхивает. А этот урод прижимается все крепче. И тело у него раскаленное, даже через одежду это чувствуется.
И не только это.
Содрогаюсь, когда он резко двигает бедрами. Буквально вбивает. Вся зажимаюсь.
— Мало слушать, — хрипло бросает амбал, буравит меня тяжелым взглядом и недобро усмехается. — Делать надо. Ущерб отрабатывать. Если по-хорошему не доходит, то иначе объясню.
— А это, — теперь голос падает до шепота. — По-хорошему?
— Еще бы.
Насмешки в его ответе нет. Искры в глазах тоже гаснут. Ответ абсолютно серьезный. Тон — тоже. И правда, стоит прислушаться.
— Ты сразу прочувствуешь, — заключает он.
Да я и так чувствую. То, чего совсем не хочу. Пряжка ремня вдавливается в меня сзади. И ладно бы только пряжка. Как не пытаюсь ускользнуть, это попросту невозможно.