– Кто таков? – спросил он, гнусавя после ха-арошего хука с правой, прилетевшего от Олега.
– Корсар его величества Олегар де Монтиньи, – ответил Сухов и криво усмехнулся: наверное, он впервые представлялся лежа. – А ты кто?
Минхер Маус потер скулу, зверски выворачивая челюсть.
– Ян Якобсзоон Маус, – представился он, – капитан «Миддельбурха».
– А-а… – протянул Олег, опираясь на локти, подтягивая ноги и усаживаясь. Болело всё. – Предлагаю сделку. Разворачивай корабль и дуй обратно. С почетом доставляешь меня на борт «Ретвизана», получаешь вознаграждение – и свободен.
Маус кривовато усмехнулся.
– Ах ты, лягушатник драный… – глухо проговорил он. – По вашей милости сгибли ребята с «Мауритиуса» и «Грооте Маане». И ты еще смеешь вякать?! А ну, пузом вниз его!
Дюжие матросики живо перевернули Олега, как тюленя, и ухватились, держа за руки и ноги.
Ян Якобсзоон вооружился стеком и пошел стегать по широкой суховской спине.
– Я ж тебя убью, сволочь мышастая! – прорычал Сухов, пытаясь вырваться.
Маус ударил так, что сломал стек, и отшагнул, шумно дыша.
Тут из толпы вышел узкоплечий молодчик в потасканом камзоле и, дергая ртом, высказался:
– Да что с ним цацкаться! Что у нас, веревки не найдется? Вздернуть гада, и всего делов! Или вон, по доске пускай прогуляется!
– Можно и так, – медленно проговорил Маус, глумливо усмехаясь, – но уж слишком быстро! Не-ет… Мы его кормить будем, холить и лелеять, чтоб живехоньким и здоровеньким в Роттердам доставить… И на галеры!
Толпа восторженно взревела, а белобрысый снял свою шляпу и сделал вид, что раскланивается перед Суховым:
– Пожалуйте на гауптвахту, шевалье!
Глава 3,
в которой Олег «держит зону»
Угрюмый хромой профос сопроводил Олега в нижний трюм. По крутому трапу вниз, в темноту и сырость, затхлость и вонь.
При свете масляного фонаря Сухов различал лишь крутые бока бочкотары да толстый ствол нижней мачты.
Загремев засовом, профос отпер тяжелую дверь и мотнул Олегу головой: заходи, мол.
Олег зашел. А что было делать? Убить провожатого несложно, а дальше что?
В одиночку захватить корабль? Не смешно. Прыгать за борт – и саженками к земле?
И вовсе глупо – до берега миль восемь, а в апреле вода, знаете ли, бодрит.
Сухов раздраженно пожал плечами и скривился от боли в спине. Что ж, судьба воинская изменчива.
Уж сколько раз доводилось в плену побывать, то по невезению, то по трезвому разумению, и всегда удавалось волю себе воротить.
А всё почему? Потому что думал и, прежде чем свободы добиваться, слабые места вражьи выведывал, время нужное подгадывал… Короче, ждем-с.
На губе не воняло – смердело. Под ногами плюхала вода, решетчатый настил тонул в ней, изображая нижнюю палубу.
По сути, гауптвахта представляла собой одну большую-пребольшую парашу.
Нары тоже присутствовали – покрытые невообразимым тряпьем, они служили ложем для исхудалой троицы.
Заросшие, оборванные, они сидели, вжимаясь спинами в переборку, и блестели глазками, настороженно приглядываясь: бить будут или покормят? Люди-крысы.
– Добро пожаловать в нашу обитель! – натужно пошутил профос и сам же расхохотался.
– А поесть? – проскулил один из осужденных, лысый, с блестящим, словно отполированным, черепом.
– Тебе, Клаас, только бы жрать, – проворчал хромец, запирая дверь и лязгая засовом.
Олег огляделся, больше угадывая, чем созерцая в тусклом свете фонаря.
Выбрав топчан получше, он согнал с него тощего, длинного, как жердь, «зэка» и устроился сам. Хоть посидеть спокойно.
Посидишь тут, пожалуй… Эта сволочь, которая «мыш в сапогах», всю спину ему исполосовала.
И рубаху шелковую порвала, и кожу рассекла до крови. Даже промыть нечем…
Покривившись, Сухов пристроился боком к выгибу шпангоута, чувствуя, как бурлит в душе нерастраченное бешенство.
Вспомнил «мыша в сапогах», морду его похабную.
«Убью!»
Мосластый «зэк» покинул свое место и воздвигся рядом с Суховым.
«Зону держит», – догадался Олег.
Растягивая гласные, «авторитет» заговорил, но Сухов прервал его речь французским «не понимаю!».
Поморгав, его визави заговорил на языке Мольера и Рабле, в равной пропорции перемежая его иными наречиями, включая английский и испанский:
– Ты прогонять Карстена. Я тебя наказать.
– Заткнись, – невежливо прервал его Олег. – Зовут как?
Мосластый нахмурился, но ответил-таки:
– Я есть Маартен Фокс.
– Сядь, Фокс, и успокойся, а то пасть порву.