На высоте ста с лишним метров над уровнем моря воздух чистый и свежий, вид на тысячи огоньков ночного Рима — завораживающий, а копошащиеся на забаррикадированной Виа делла Джулиана люди кажутся трудолюбивыми муравьишками. Купол Собора святого Петра светится зловеще, словно побелевший Джек-фонарь. Типичная «аллея снайперов»: ты видишь всех, а тебя не видит никто.
Разумеется, стрелки уже ушли. Ирландская стерва не станет дожидаться гостей. Заканчивать партию раньше времени ей неинтересно.
— Гриз, — зовёт Вивул. — Погляди-ка сюда.
Импровизированная снайперская позиция — просто каменная тропа, которую окаймляет разломанная местами деревянная оградка. Только сегодня на террасе с чарующими видами не целовались, а стреляли. Сноп света от фонарика Вивула выделяет беспорядочно разбросанные по тропе гильзы. Издалека они кажутся просто кучкой латунных цилиндриков, но стоит мне подойти ближе, и хаос как по волшебству складывается в корявые буквы.
ТИЛЬ СУЧКА
СКОРО УВИДИМСЯ
ТВОЯ
ПИКСИ~
Донесение XXXIV
от: Вивул Заммит
кому: дорогой дневник
локация: Рим
дата: один день до операции «Миллениум»
На площади перед Дворцом правосудия скопилось так много демонстрантов, что бутылке негде упасть.
Тысяч тридцать, а то и все пятьдесят — пёстрая биологическая бомба, заполонившая каменный мешок Пьяцца ди Гримальдо и примыкающие к ней улицы. Одни пришли поддержать дуче по собственной инициативе, других прислали в добровольно-принудительном порядке государственные учреждения. Третья и наименее унылая категория — внедрённые диверсанты из Замка святого Ангела. Мы относимся к последним.
На макушках многих лоялистов чернеют кепки «сделаем Европу снова великой» — наследие прошедших выборов. Как будто целая вечность прошла с дождливого ноябрьского вечера в спортивном зале старшей школы, когда я фальсифицировал результаты народного волеизъявления под руководством Ивонн Ферчар, а площадь ещё не была переименована в честь покойного дуче.
Главное событие сегодняшнего дня должно начаться с минуты на минуту: солнцеликая госпожа Ди Гримальдо появится на балконе второго этажа Дворца правосудия, чтобы сказать нам нечто важное.
— «Хуйца правосудия», — говорит Джиджи Виллани. — Грандиозный памятник коррупции столетней давности. У нас в Риме это сооружение называют «Хуец правосудия».
Огромная и стильная барокко-коробка цвета крем-брюле, как и всё в Риме. На балконе третьего этажа, прямо над сценой для дуче, вывешены в ряд флаги с фасциями. На крыше расправил крылья бронзовый орёл.
Небо над Римом такое ужасающе высокое, голубое и морозное, как будто мы оказались где-нибудь в Монголии. Десятки тысяч ртов выдыхают в него струи пара и бактерии маньчжурского гриппа. Разбросанные по площади пальмы смотрятся совершенно нелепо посреди разгула азиатской зимы.
— Есть! — делится радостью Джиджи, не переставая залипать в телефон. — В Чампино зафиксировали ровно минус пять перед рассветом! Суточный рекорд тридцатого декабря вынесен, следующей ночью замахнёмся на месячный.
Я даже рот не хочу раскрывать в этой ледяной преисподней. Просто наблюдаю за происходящим, скрывшись под тёплой паркой и шерстяной балаклавой.
Все въезды на Пьяцца ди Гримальдо перекрыты армейскими грузовиками и техникой карабинеров, а со стороны мятежного замкового парка — танками. В переулке слева можно обнаружить автобусы, которыми свозят на митинги сторонников власти.
Не прекращая продвигаться сквозь толпу, белая ушанка Гриз зловеще, с ноткой насмешки сообщает моему подбородку:
— Эти несчастные... Они такие серьёзные. Ещё не знают, что эта тусовка станет особенной.
Обтянутая беспалой перчаткой кисть Гриз совершает танцевальные движения, насмешливо указывая ни на кого и на всех манифестантов одновременно. Худая девичья спина в извечной кожаной курточке кажется сосредоточением мощи большей, чем все сторонники Франчески Ди Гримальдо вместе взятые.
Византийские близнецы с нами: бородатый Зак, не расстающийся с бейсболкой «Ню-Гётеборг Берсеркерс», и Зоя — идол уличной революции, чья нижняя часть лица скрыта платком в клетку. Рокко несёт знамя режима — красно-жёлтое, с тремя чёрными фасциями, а Джиджи — портрет Сильвио Ди Гримальдо на палочке.
Фальшивки.
Не доходя пару десятков шагов до памятника покойному дуче, Гриз останавливается. На фоне флагов, транспарантов и балкона, где за пуленепробиваемым стеклом вот-вот появится госпожа Ди Гримальдо, она поворачивается вполоборота и говорит, уперев руки в бёдра: