— Привет, Снорри, — сказала она. — А что ты здесь делаешь?
— Я объясню вам всё по дороге, девочки, — ответил Снорри. — Мы должны ехать. Все вместе и как можно скорее.
На том месте, где её всегда поджидал Беппе, стоял «СААБ» с дипломатическими номерами. Снорри открыл перед девочками заднюю дверцу, однако Гриз залезла на своё любимое переднее пассажирское сиденье.
— Фашисты совершили государственный переворот, — очень серьёзным голосом произнёс Снорри. «СААБ» тронулся с места. — Сегодня утром. Они арестовали императора... И твоего папу тоже, Гриз.
Они убили её папу.
Девочка только раскрыла рот, а Снорри продолжал:
— Я не знаю, что с Ростиславом, но он собирался пойти в Сенат. Возможно, его тоже задержали.
Они убили папу Алёнушки.
— Снорри, мы должны поехать в Рим и помочь нашим папам! — вскричала Гриз. Алёнушка побледнела и прижала рюкзачок к груди.
Снорри лишь встряхнул волосами и поддел пальцем зеркало заднего вида. Девочки тоже оглянулись, выглядывая поверх подголовников сидений: синяя машина карабинеров въезжала на парковку школы, мерцая ядовито-синими проблесковыми маячками на крыше.
— Мы не можем, — выдавил он. — В Риме объявлено военное положение. Ди Гримальдо приказал маршалу Гуццони ввести в город войска, там повсюду солдаты и танки.
Как же папа? Как же Вотан? Этого не может быть. Просто не может быть. Мысли одна ужаснее другой взрывали мир Гриз.
— Что же нам теперь делать? — упавшим голосом спросила Алёнушка.
Машина выехала с сосновой аллеи на шоссе, и Снорри вновь покачал головой:
— Я бы мог отправить вас в Дортмунд, к твоей маме, Гриз. Но сообщники Ди Гримальдо в Германии поддержали мятеж. Сейчас нигде не безопасно. Они вломились даже в скандинавское и новогородское посольства. Мануил свергнут, Сенат захвачен, и ультраправые учинили кровавую вакханалию по всей стране... Я даже не представляю, как наша разведка профукала это всё.
Сару Тиль арестовали по приказу Конрада Хорнига. Её убили в тюрьме.
Всё было так хорошо до того, как мир Гриз Тиль разрушился в один миг.
По всей стране... Гриз попыталась вспомнить, где сейчас могут находиться все Тили. Райк учится в Гельвеции. Тётя Йоланда вышла за Константина Комнина, младшего сына императора. В своё время Сенат не одобрил этот брак, поэтому тётя Йо с мужем переехали в Винланд, колонизированную скандинавами землю по ту сторону Атлантического океана. Это было больше двадцати лет назад. В Ню-Гётеборге также живут их дети — двоюродные брат и сестра Гриз — и её бабушка.
— Вот как мы поступим, — произнёс после паузы Снорри. — Один мой сослуживец живёт в Портесмуде и сейчас путешествует по Средиземному морю на яхте. Он отвезёт вас обеих в Британию. Ты, Алёнушка, сможешь вернуться домой через новгородское посольство в Лондиниуме...
—...У меня есть только папа, — всхлипнула Алёнушка. — И больше никакого дома.
Снорри тяжело промолчал.
— А ты, Гриз, сможешь пожить у меня в Бергене. Если... — он осёкся. — Если понадобится, я отвезу тебя в Винланд, к тёте.
«СААБ» свернул направо, и ласковое солнце засветило им в затылки.
— Британия, — повторила Гриз. — Я читала про британскую разведывательную службу, Марафаха-шесть. Только в статье на Википедии, и вообще везде, было совсем мало информации о ней. Наверное, они крутые. И умеют убивать плохих людей. Таких, как Ди Гримальдо и его сообщники.
Снорри посмотрел на Гриз. Его лицо приняло очень серьёзное выражение.
— Не думай о таких вещах, малышка, — сказал он. — Как и все, я мало знаю о структуре Ма-шесть, но примерно представляю, какие методы они могут практиковать... Даже не думай об этом. Проехали, забудь.
А Гриз задумалась.
За окном в последний раз мелькали пинии. Снорри улыбнулся, убрал одну руку с руля и легонько потрепал её худенькое плечо:
— Быть может, — сказал он, — однажды все хорошие люди действительно соберутся и убьют всех плохих. Если прежде боги научат их отличать одних от других. Взрослые обязательно во всём разберутся, малышка, и уж точно тебе не придётся вступать в британскую спецслужбу для восстановления справедливости... Всё будет хорошо, я обещаю.
Гриз Тиль была маленькой и глупой, а Снорри Гудрунарсон на этот раз оказался неправ.
Ничего хорошего дальше не было.