— Коммандер О'Фии сказала, что Лондиниум отменил операцию «Миллениум», — говорит Алёнушка. В полутьме немигающие синие глаза кажутся почти чёрными, и они устремлены на меня. — Но ведь это будет несправедливо: если богатенькие счастливчики разойдутся с миром и все останутся живы.
Я вдруг замечаю, что рычажок предохранителя на Алёнушкином автомате переместился в промежуточное положение.
— Это будет хороший конец, — объясняет она. — А я не люблю хорошие концы для тех, кто их не заслужил.
Парашютист притормаживает, и мы с ним оказываемся совсем рядом, на одной линии. И Алёнушка вскидывает оружие за мгновение до выстрела.
Широкое туловище десантника частично закрывает меня от огня, но как минимум одна пуля бьёт и в моё тело тоже. Бум! — словно молотком. А я в этот трагический момент думаю о какой-то невообразимой фигне типа: «Ох, до чего же неудачный первый раз». Впервые за семь с лишним лет в британской разведке меня подстрелили. Даже в Сирии это казалось чем-то практически умозрительным: где-то летает, в кого-то попадает, но в меня-то не. А тут попало. Какое фиаско. Какой облом.
И я, оступившись, опрокидываюсь назад расстрелянной шпионкой. И продырявленный за компанию пара валится за мной. И мы оба падаем наземь под взрывной реквием, завывающий в мозгу.
Автомат стреляет снова — видимо, в другого десантника. Его тело перегибается через перила и обрушивается на мозаичный пол несколькими метрами ниже. Бьётся стекло, и характерные хлопки АК перемешиваются с криками людей на Капитолийской площади.
Всё это — в те секунды, когда я закручиваюсь спиралью по лестнице, влекомая земным притяжением и навалившимся сверху телом парашютиста.
Меня подстрелили. Адски жёсткие ступени. Как? Почему? Что произошло с Алёнушкой? Винтовка бьёт по рёбрам и подбородку в последний раз. Это должно означать конец лестницы.
Первая относительно здравая мысль по приземлении: «Наверное, я похожа на полудохлую Эргюн Семь-Семь».
И следом: «Где кровь? Пробей пуля лёгкое, я бы харкала кровью».
Наконец: «Странный был звук, словно пластик треснул».
Харкая всухую на полу музея, ощупываю место, в которое пришлось попадание. Магазин. Всё ясно. Пуля попала в один из запасных магазинов для AR-18, сложенных в подсумки на груди. Раскурочив магазин, она растеряла энергию и застряла в кевларовой плите бронежилета. Будет чудовищный синячище, и, возможно, сломано не одно ребро, но моё путешествие в мир иной как будто откладывается. Я продолжаю стонать как нечто среднее между теннисисткой и порноактрисой, пока выкидываю искалеченный банан и поднимаюсь на ноги.
— Как ты там, капустная принцесска? — зовут с галереи.
Зовёт не Алёнушка, а Пикси.
Неподалёку от меня приземляется что-то. Это стандартное ожерелье Ма-шесть. И я знаю, что находится в медальонах.
Отступая спиной за колонну, вскидываю винтовку и делаю несколько быстрых выстрелов поверх перил. Выходит резко и звонко: акустика в зале такая, что стрелять без наушников жутко некомфортно.
— А ты крепкая дрянь, — невозмутимо произносит Пикси. Судя по звукам, она меняет отстрелянный магазин на полный. — Твоя новгородская подружка была мягче.
АК Пикси плюётся длинной очередью сверху. Пули с гадким визгом рикошетируют от поверхностей, обдавая меня удушливой каменной пылью.
Высовываю руки с винтовкой из-за колонны и вслепую отвечаю на звук — сомалийский стиль «ниггер из Могадишо».
— Ты, — говорит Пикси. — Избалованная девчонка, привыкшая получать всё по щелчку. Делать, что захочешь, и выходить сухой из воды. Перепрыгнула с готового на готовое. Убила Учителя. Хотела попользоваться Британией как презиком и выкинуть? Хитро, сучка, но так не пойдёт.
Сбоку от трибуны распахивается дверь, помеченная светящейся надписью «запасной выход». В проёме появляются новые парашютисты. Пикси расстреливает обоих.
— Я всегда знала, — продолжает она. Эхо выстрелов отражается от стен, как шарик для пинг-понга, — что вы с Алёнушкой — поганые предательницы. Ума не приложу, как тебе удалось запудрить мозги Кирану, но меня не проведёшь.
Она стреляет в мою сторону, я — в её.
— Ты следующая. — Голос Пикси перемещается по галерее. Затихает и снова вспыхивает между колонн. — Сначала я разберу на запчасти тебя, а потом убью твоего карфагенского любовничка и богатенькую благородную семейку. Купите виллу с бассейном и несколько акров земли там, в христианском аду.
Выставив винтовку за колонну, целюсь на голос и зажимаю спуск. «Плам-плам-плам!» — откликается малютка Армалайт и вдруг предательски смолкает. Откидываюсь обратно в укрытие, чтобы разобраться, в чём дело. Гильза. Гильза застряла на вылете. Киран всегда говорил, что сороказарядные магазины — дерьмо, а я-то не верила. На, гляди.