Донесение VI
от: Номер 58
кому: Марафаха-6
локация: Рим
дата: восемь недель до операции «Миллениум»
Агент АИСИ Аттила Орбан выщёлкивает авторучку гладко выбритым подбородком, а директор Капитолийского музея следит за нами с галереи, уперев руки в старинные мраморные перила с резными балясинами. Сотня китайских туристов, похожих на кенгуру из-за рюкзаков на животах, дисциплинированно курсирует за экскурсоводами вдоль красных лент-загончиков для толпы. Их приглушённый ропот и многочисленные звуки дешёвых камер звучат оттуда и отсюда, когда они перемещаются от одной картины к другой.
Рокко-Брут спрятался за колонной в дальнем от директора углу и строчит сообщения на телефоне. Албанки Лульеты на горизонте не видно вообще. Очевидно, не хочет лишний раз контактировать с представителями власти.
На календаре понедельник, и это означает, что сегодня я снова Кальпурния.
Мы стоим у самой трибуны — я и парень из римской контрразведки: он одет во всё чёрное, а я — в модные белые и синие цвета из коллекции «осень-зима разрушения Карфагена». Выщелкнув ручку, Аттила Орбан поднимает спутанную чёлку от записей и спрашивает вкрадчивым голосом ботаника:
— Так значит, синьор Хорниг умер на ваших глазах?
На щеках парня из контрразведки розовеют рубцы и шрамы от прыщей. Длинная чёлка скрывает глаза, и неясно, как он вообще что-то видит. Он не такой мускулистый, как Семь-Ноль, но и ботанским его телосложение не назовёшь.
Театральным жестом прижимаю руку к груди и приоткрываю рот.
— Ох, это было так страшно! Мы болтали с Ивонн, и тут — раз! — синьор Хорниг упал в бассейн... Прямо на виду у всех гостей... Сперва мы решили, будто он шутит, а оказалось... Ужасно, просто ужасно.
Аттила Орбан записывает мои показания, удерживая раскрытую папку на сгибе локтя. От него слегка несёт несвежим потом.
— Прискорбненько… Вы были знакомы с покойным ранее?
Никогда его раньше не видела. Убить незнакомого человека для меня обычное дело. Вслух произношу только первую часть.
— Занятненько, — говорит себе под нос парень из контрразведки. Выщёлкивает ручку и записывает.
В этот самый момент с наблюдательной позиции наверху кашляет в кулак директор музея:
— Молодой человек, синьора Монтелла — жена Цезаря. Она выше подозрений.
Аттила Орбан улыбается директору, примирительно подняв руку. Когда он это делает, из-под его расстёгнутой кожаной куртки выглядывает кусочек кобуры с торчащей из неё рукоятью Беретты 92.
— А вы не кашляйте, синьор. У нас тут маньчжурский грипп пошёл. Будете кашлять — поместим вас под карантинчик, — говорит он и снова поворачивается лицом ко мне.
Чертовски неприятно не видеть глаза собеседника, и этот человек мне категорически не нравится. Пользуясь случаем, интересуюсь:
— Разве АИСИ занимается подобными смертями?
— Ну-у-у... — тянет Аттила Орбан. — В следующие выходные пройдёт референдум, а синьор Хорниг был сыном губернатора Германии. Есть риск провокаций со стороны наших зарубежных партнёров, сами понимаете. Международная ситуация... взрывоопасненькая. — Он снова улыбается.
Я беру ручку, чтобы поставить подпись под протоколом, а Аттила Орбан говорит:
— Надо же, вы левша. Матушка всегда предостерегала меня от девушек-левшей. Говорила, что все они дьявольские отродья. — Мы смотрим друг на друга пару секунд, и он резко улыбается: — Шутка!
Аттила Орбан захлопывает папку и, церемонно откланявшись на прощание, кидает:
— Но я не удивлюсь, если вы окажетесь какой-нибудь британской шпионкой… — Он идёт к выходу и смеётся, прикрыв рот папкой. — До свидания, синьора Монтелла!
Я смотрю на часы: стрелки застыли на половине шестого, примерно как и моё настроение после беседы с этим типом. По крайней мере, рабочий день в кукольном домике подходит к концу.
— Синьора Монтелла, — нудит с галереи директор. — Наручные часы — это историческое несоответствие, снимите их немедленно.
Я поворачиваюсь на голос и задираю голову.
— Директор, — спрашиваю, — а вам не кажется, что всё то дерьмо, которым мы здесь занимаемся, — одно сплошное историческое несоответствие? Жена Цезаря возится с узкоглазыми распространителями вирусов вместо оргий и прочих важных государственных дел — это ни хрена не достоверно, я вам скажу. И вообще. — Протягиваю ладонь в сторону Рокко, лицо которого всё так же озарено белёсым светом экрана. — Я, Брут и прочие ребята из тусовки скончались за полтора тысячелетия до того, как вся эта площадь и дворцы были построены.
Лицо директора становится почти таким же красным, как его галстук-бабочка. Перед тем как уйти, он грозится пухлым пальцем: