Визг заблокированного заднего колеса сменяется коротким глухим ударом, когда капитан Макклири, девочка и её велосипед вперемешку летят на безукоризненный асфальт Кэннон-стрит.
Длинная тонкая игла легко проходит сквозь брюки капитана, с размаха вонзаясь в его ягодичную мышцу. Как укус комара — глазом моргнуть не успеешь. Через мгновение она втягивается обратно в гнездо над безымянным пальцем. Быстро, словно коготь Росомахи. Будто ничего и не было.
— Ой-ой-ой, — тараторит девочка, выуживая из-под соседней машины укатившуюся фуражку пострадавшего. — Какая досадная авария! Вы не ушиблись, сэр?
Капитан Макклири с несколько обескураженным видом поднимается на ноги, а размалёванная блондинка в белоснежной шубке, до этого сидевшая на переднем пассажирском кресле, гадким голосом орёт:
— Слепая овца! Гляди, куда прёшь, дура!
— А вы тоже хороши, — огрызается девочка. — В зеркало прежде надо смотреть, если решили вывалиться на проезжую часть.
Капитан отряхивает шинель, принимает у девочки фуражку, поворачивается к блондинке и говорит:
— Ничего страшного, Вайва. — Потом обращается к девочке: — В следующий раз будь повнимательнее, детка.
— Прощайте, сэр. — Девочка прикладывает раскрытую ладонь к виску и под брань проститутки поднимает велосипед.
Нога жмёт на педаль, и почти не пострадавший велик вылетает на обласканную солнцем Фаррингдон-роуд. Глаза смотрят на стрелку наручных часов.
Сто двадцать секунд с момента укола. Прямо сейчас капитан Макклири чувствует одышку и боль в груди, которую объясняет подъёмом по лестнице на последний этаж.
Инфаркт миокарда.
Девочка огибает развозной фургончик, из грузового отсека которого торчат копья свежих багетов. Объезжая пробку по тротуару, разбрызгивает оттаявшую лужу, распугивая слетевшихся на водопой голубей.
Сто пятьдесят секунд. Капитан Макклири теряет сознание и валится на пол. Размалёванная блондинка издаёт испуганный крик и склоняется над ним, пытаясь не испачкать при этом подол шубки.
Внешний разрыв сердца.
Велосипед выскакивает на набережную Темзы. Он несёт девочку вдоль громкой вереницы туристов, выстроившихся в очередь к прогулочному кораблику. Мимо серо-зелёной воды, голых деревьев и многочисленных бегунов, оккупировавших набережную в это свежее январское утро.
Сто восемьдесят секунд. Сердечная мышца капитана Макклири сдавливается излившейся в перикард кровью и останавливается. Блондинка во всю глотку зовёт на помощь, пытаясь набрать номер экстренных служб трясущимися наманикюренными пальцами.
Тампонада сердца.
Рядом с мемориалом подводникам девочка заводит велосипед на тротуар и смотрит на часы в последний раз.
Двести сорок секунд. Римский крот лежит неподвижно у дверей собственной квартиры.
Смерть.
Автомобили и бегуны проносятся справа один за другим, а девочка Номер 58 просто сидит в седле и наблюдает за тем, как низкое зимнее солнце подсвечивает высоченное колесо Ока Лондиниума. Дождавшись, пока рядом не будет посторонних, она осторожно извлекает отравленную иглу из перчатки и сбрасывает её в воду. Потом поднимает велосипед на руки и по старой лондиниумской традиции отправляет товарища в последний путь. С коротким печальным «плюх» велик исчезает в мутных водах Темзы.
Мятый билетик в кино, о котором она успела позабыть, обнаруживается в кармане джинсов.
«Карла Гризельда, — сказал Киран и поправил очки. — Когда выполнишь миссию, можешь сходить на очередную часть своего любимого глупого комиксоида».
— Я буду круче героев комиксов, — бормочет девочка, снимая шлем.
Утром понедельника в кино не должно быть много людей.
Донесение X
от: Номер 70
кому: Марафаха-6
локация: Рим
дата: восемь недель до операции «Миллениум»
Всю дорогу от дома до детского сада Симона Виллани рассказывает нам о разных жутких вещах, которые, по её мнению, предвещают скорый и неизбежный конец света.
Уже через пару-тройку ночей, говорит она, невооружённым глазом можно будет увидеть особенно яркую комету, приближающуюся к Земле. А кометы, как известно, ничего хорошего не сулят. Произойдёт что-то великое и ужасное, утверждает Симона. Возможно, грядёт Второе пришествие. И моровая язва. Страшный Суд. Апокалипсис. Трёхтысячный год наверняка не наступит — 2999-й от основания Рима будет последним в истории. А уж нам, грешникам, ничего хорошего точно не светит.
Затем Симона зачитывает утренние новости. Из Тибра выловили тело вице-префекта Аккиле Ланди, и ходят слухи, будто на лбу покойного были вырезаны слова «Я ПРЕДАТЕЛЬ, МРАЗЬ И СВИНЬЯ». Симона охает, ахает и спрашивает, что за чудовище могло такое совершить.