Марко Ди Гримальдо тоже хохочет от души. Создаётся впечатление, что он поддерживает дядюшку не больше среднестатистического болельщика «Ромы».
Последняя растяжка особенно нравится моей напарнице.
— Это мой дядя. — Она тычет в баннер большим пальцем, улыбаясь во весь тридцать один зуб.
Вот так новость. Наследник свергнутого императора — икона римских либералов. Константин Комнин живёт в Ню-Гётеборге и женат на германской язычнице, его сын играет за хоккейную команду Университета Новой Сконе, а инстаграм дочери входит в сотню самых популярных.
— У тебя крутая родня, — кричу ей в ухо. Из-за невероятного шума вокруг разговаривать по-другому больше не выходит.
Битва за баннер быстро забывается, так как римляне идут в атаку и зарабатывают угловой у чужих ворот. Посреди царящей в штрафной площади «Баварии» неразберихи Мухаммед Мухаммед ловко пользуется возникшим моментом: c грацией пантеры выпрыгивает из-за спины защитника и лёгким движением смуглой головы вколачивает мяч в сетку.
Игроки «Ромы» валятся в праздничную кучу-малу возле углового флажка, погребая под собой автора забитого мяча. Лульета обнимает Марко, Джиджи Виллани нелепо скачет на месте. Выбравшийся на волю Мухаммед проносится мимо трибун, жестами призывая поддерживать команду ещё громче. Чаша Олимпийского стадиона ревёт от восторга. Десять тысяч глоток с Южной трибуны раскатисто запевают:
Мухаммед Мухаммед
Сомалийский гений
Врагов Рима сокрушит
Его метровый пенис
Красные огни нелегально пронесённых файеров вспыхивают один за другим, заволакивая дымом добрую треть поля. На газон несутся, разворачиваясь в полёте, рулоны кассовых чеков и туалетной бумаги, отчего вираж за воротами гостей начинает напоминать охваченную пожаром паутину. Красиво, пусть даже это великолепие и было предварительно извлечено из чьих-то задниц.
Болельщики «Баварии» совсем не рады. Северная трибуна припрыгивает и ухает по-обезьяньи, а невесть откуда взявшиеся парни в бело-голубых футболках при полном попустительстве карабинеров пробираются на 45-й сектор и завязывают драку с болельщиками «Ромы».
— Чёртовы лациале, — голосит Джиджи. — Руки так и чешутся им навалять!
— Чувак, — кричу. — Давай, уничтожь их, я подержу твоё пиво.
Джиджи опускается на место.
— Лень идти так далеко, — объясняет.
Подгоняемые неистовствующими трибунами, игроки на реактивных скоростях носятся от одних ворот к другим. Баварцы разок попадают в каркас ворот, но атаки римлян гораздо опаснее. На тридцать седьмой минуте Андреа Куэрини, вратарь «Ромы», неудачно выносит мяч, и подобравший его баварец дальним ударом из-за пределов штрафной сравнивает счёт. Римляне восстанавливают преимущество уже на сорок первой: совершив умопомрачительный рейд по левой бровке и разобравшись по пути с двумя соперниками, Мухаммед Мухаммед отдаёт шикарный пас на Никулеску, которому остаётся только выйти один на один с вратарём «Баварии».
2:1 в пользу «Ромы»! При таком счёте команды уходят на перерыв.
— Отличная игра! — делится впечатлениями Джиджи. — Вот это перестрелка! Наши смотрятся солиднее. Должны доводить дело до победы.
— Не зарекайся, чувак, — кричу ему в ответ. — Сорок пять минут впереди.
Пятьдесят Восемь лишь задумчиво покусывает губу, скрестив руки на груди. И чем она недовольна?
Когда мы шагаем тёмными, немилосердно провонявшими аммиаком коридорами возле туалетов, она как бы невзначай говорит встречным:
— Ходят слухи, что УЕФА хочет сделать Хорнигу подарочек в виде победы «Баварии».
На широкой лестнице на подходе к буфету делится опасениями:
— Небось, прямо сейчас Хорниг покупает судью.
Нашёптывает:
— Как бы «Бавария» не начала симулировать.
Нашёптывает:
— Засудить нас попытаются.
Где-то среди прилавков с рисовыми шариками, жареными рёбрышками и пиццей она вещает внимающим ей болельщикам римлян:
— Раз «Рома» ведёт в счёте — жди нырков и пенальти во втором тайме.
А я и не знал, что напарница неплохо разбирается в футболе.
— Точно, — громыхает кто-то в ответ, и я узнаю того самого мужика из бара. — Купленный свисток — главное оружие Турина и Мюнхена!
Не вмешиваясь в диалог этих любителей заговоров, я ухожу на запах еды, чтобы к сорок девятой минуте игры вернуться на трибуну в приподнятом настроении. Если симпатичная тебе команда ведёт в счёте, то даже стадионная пища кажется самой вкусной, убитое пластмассовое кресло — мягким, а ноябрьский вечер — тёплым.