Удерживая в руках длинное оружие, я вновь заглядываю в пропасть между перилами, пытаясь увидеть, услышать или унюхать ненужного свидетеля. Но там никого нет. Надеюсь, Алёнушка будет внимательно прикрывать наши жопки.
— Заходи давай, — раздаётся шёпот из-под плеча.
Мы просачиваемся наружу: сначала винтовка, потом моё туловище. Бетонный парапет крыши довольно высокий — он доходит до живота, — и за этим укрытием можно устроиться так, что снизу тебя не заметят. По крайней мере, до тех пор, пока ты не высунешь ствол винтовки.
С самой верхушки паркинга эта римская окраина отрисовывается, как на холсте. Посмотришь налево и назад — наткнёшься на кладбище разбитых машин, втиснувшееся между кольцевой дорогой и причудливо изгибающимся берегом Тибра. Налево и вперёд — увидишь густо поросший лесом склон Монте Антенне, зелёный с вкраплениями жёлтой листвы. Справа от башни паркинга стучит городская электричка. Забор без единого свободного от граффити участка изолирует железную дорогу от многочисленных прямоугольников футбольных и регбийных полей: очевидно, там базируются какие-то спортивные школы.
— Пофиг на холм и школы. Смотри за мечеть, — говорит Пикси.
Мечеть как мечеть. Просто бежевая коробка с приплюснутым куполом и доминирующими над местностью белым минаретом. Галереи, атриум и разлинованная площадь, частично скрытая от нас разросшимися пиниями и кипарисами. Людей вокруг мечети собралось порядочно. Толпа перекрыла ближайшую улицу, и даже отсюда можно почувствовать, как эта толпа разгорячена. Говорю:
— Деревья затрудняют обзор. Кипарисы ещё ничего, но пинии нам точно не друзья сегодня.
— Кипарисы, — задумчиво повторяет Пикси. — В древности на кипарисовых дровах кремировали мертвецов. Горящий кипарис хорошо пахнет и перебивает запах палёного мяса.
Она рассматривает местность перед городским советом в массивный бинокль со встроенным дальномером, слегка приподняв трубы над парапетом.
— Шестьсот десять метров до ближней стены. Далековато, не так ли?
— Вот ещё. Я и на тысячу стреляла.
— Ты всё такая же хвастунья, капустная принцесска, — медленно произносит Пикси, не отрывая глаз от бинокля. — Как тогда, на крыше приюта. Ничего не поменялось. Зачем ты вступила в Ма-шесть? Я б на твоём месте уехала к родственничкам в Винланд. К Константину Комнину и его идеальной семейке.
У маленькой Гриз Тиль уже была идеальная семья. И я хочу уничтожить тех, кто отобрал её у меня. Я уже говорила ей об этом.
Пикси смотрит как человек, категорически не разделяющий твоих ценностей: щурит зелёные глаза и кривит рот.
— Ох уж причуды хороших девочек из богатеньких семей, — говорит она. — Я бы лучше уничтожила свою единственную семейку.
Вывешенные на парковке флаги с фасциями развеваются, развернувшись на восток: значит, ветер умеренный, как вы можете узнать из любого учебника для начинающего снайпера. Здесь, на высоте, он задувает ещё сильнее. Пикси убирает с лица выбившиеся волосы и говорит:
— Флаги развернулись точно на Мекку. Символично. Но для стрельбы погода хреновая. Что нам говорил по этому поводу Киран?
— «Стреляет винтовка, а пули носит ветер», — цитирую я слова учителя.
— Верно. — Пикси вооружается карманным анемометром. Дождавшись, пока маленькая крыльчатка раскрутится, она сообщает: — Северо-западный, пять метров в секунду... Помнишь, что нужно делать?
Глупый вопрос. Любая девочка из Ма-шесть знает наизусть таблицу поправок для стрельбы из винтовки «Каркано» калибра 7,35 мм. На дистанции 600 метров умеренный ветер, дующий справа под углом 90 градусов, сместит пулю на сто с небольшим сантиметров от точки прицеливания. Отнимаем поправку на деривацию, получаем отклонение чуть меньше метра или полтора горизонтальных деления прицельной сетки. Прокручиваю верхний барабанчик на три щелчка против часовой стрелки.
Пока рассерженные представители мусульманской общины Рима медленно оттесняют немногочисленных полицейских от мечети, Пикси сползает вниз. Прислоняется к парапету и вынимает из кармана смартфон.
— «Рафаэль Бертолусси и его сторонники задержаны в метро», — зачитывает она новость из интернета. — Беда-беда.
Тут и там в людской массе виднеются футболки «Ромы». Кое-кому оказалось мало побоища на Олимпийском стадионе, и вот эти ребята явились на продолжение банкета. Или явились те, кому не повезло пропустить матч? Даже за полкилометра можно услышать скандирования и хлопок первой разорвавшейся гранаты со слезоточивым газом. Голубоватый дым стелется наискосок через Виале делла Моска, указывая направление ветра на тот случай, если у вас нет анемометра или вы не видите флагов.