Лишь теперь я могу отдышаться и сообразить, что неизвестные стрелки ведут огонь откуда-то слева — вероятно, из парка на холме. Судя по частоте хлопков, их как минимум двое.
— Хороши ублюдки, — признаётся Пикси. — Потом будешь скорбеть по подружке, капустная принцесска. Пора сматываться, этот пранк вышел из-под контроля. И винтовку здесь оставь.
Мы спускаемся по лестнице трусцой в том же порядке, в котором пришли: Пикси впереди, я за ней. Ведущая на 8-й этаж дверь открывается внутрь, и фигура полицейского материализуется перед нами. Только что его там не было, а теперь он там есть.
Пнув дверь обратно, Пикси с ходу всаживает нож ему в живот. Полицейских издаёт хрип, а Пикси бьёт ещё, и кровь брызжет на нежно-фисташковые стены лестничного пролёта так, словно кто-то кидался банками с сиропом.
— Ненавижу фараонов, — поясняет Пикси, наступая на слетевшую с головы жертвы фуражку. Блестящая кокарда издаёт хруст, когда ботинок впечатывает её в бетон.
За дверью — машина муниципальной полиции, которая сверкает красными и синими огнями. Выскочивший из неё парень целится в нас из пистолета поверх открытой водительской дверцы.
— Стой! — орёт он. — Ни с места!
Это его последние слова: подошедшая сзади Алёнушка деловито вскрывает полицейскому горло, стараясь не заляпать при этом одежду.
— Что вы натворили, кикиморы? — вопрошает она, пока тело полицейского валится на исчерканный шинами пол. И добавляет по-русски: — Валите с Рима, вам пизда.
— Замолкни, — одёргивает её Пикси. — Это были не мы.
А я добавляю:
— Или не только мы.
В кожаном мирке цвета какао мягко и уютно, и далёкая стрельба почти не слышна. Двери хлопают, извещая о том, что Алёнушка и Пикси тоже вернулись на свои места. Руки Алёнушки крутят руль влево, снопы света фар гуляют по бетонным отбойникам. Красная «Альфа Ромео» выкатывается из паркинга, едва не зацепив по пути пустой автобус карабинеров.
Спустя три минуты после моего последнего выстрела ничто вокруг не напоминает о бойне у мечети. Мы летим по Виа дель Форо Италико обратно в XV муниципию, обгоняя попутные фуры и заныривая в тоннели. Никто нас не преследует, только по встречной полосе проносятся, сверкая и завывая, кареты скорой помощи, полицейские автомобили и бронетранспортёры карабинеров. Алёнушка первой прерывает молчание. Расслабленно сутулится, запускает пальцы в соломенные волосы и говорит:
— А теперь серьёзно — объясните мне, что это было?
— Мы знаем не больше тебя, — огрызается Пикси. — Какие-то сукины дети покрошили с Монте Антенне кучу хаджей и фараонов. Точно не наши. А чьи, я не ебу вообще.
Просунув руку за подголовник, я провожаю проблесковые огни спецслужб. Они направляются куда-то на Виале делла Моска. Туда, где остались все сомалийцы с албанцами и Лульета тоже.
А мы снова выглядим как троица милых девушек, совсем не похожих на террористов.
Донесение XIII
от: Номер 58
кому: Марафаха-6
локация: Рим
дата: семь недель до операции «Миллениум»
Много собак и полиции нагрянуло в музей через час после открытия.
Дуче хочет посетить Альтарь Отечества и Капитолийский холм после инаугурации, и вот теперь кинологические подразделения римской полиции обнюхивают тут всё в самом прямом смысле этого слова. Карабинеры и агенты АИСИ шарятся по Кордонате, простукивают каждый камень мостовой, копаются в мусорных корзинах и с грохотом двигают увесистые крышки канализационных люков, дабы убедиться, что никто не запихнул взрывное устройство в коллектор.
Напрасно.
Пикси стерва, но не дура. Прятать бомбу в столь очевидных местах она не станет. Давно минули те наивные времена, когда любой террорист-любитель мог выстрелить из револьвера в премьер-министра, швырнуть адскую машинку в императорскую карету или засесть с винтовкой на складе учебников. Простой смертный больше не подберётся к диктатору достаточно близко. В последние десятилетия убийство высших лиц государства стало действительно нетривиальной задачей, справиться с которой по силам лишь штучным специалистам. Людям вроде боевиков Ма-шесть. Это как захватывающая игра, в которой раньше вела одна команда, но теперь инициативу перехватила другая.
Всех туристов с Капитолийского холма повыгоняли, так что аниматоры наслаждаются заслуженным отдыхом. Мы тут как подростки, школу которых заминировали по телефону. Я сижу у подножия конной статуи Марка Аврелия, а Рокко зачитывает новости, расположившись чуть сбоку. Брут по привычке выбирает такую позицию, на которой директор музея не спалит его телефон. Сейчас директор ошивается возле Диоскуров, соответственно, Рокко расположился под хвостом коня.