— Что же ты наделал, мудак?! — говорю. — Ты убил его… Убил ебучего дуче… Не просто убил — растоптал мечту малышки Гризельды... Семь грёбаных лет я работала ради того, чтобы прикончить эту тварь собственными руками, а ты всё испортил...
Громовые раскаты артиллерии неистовствуют вдали, озаряя небосвод белёсым светом и заглушая мой словесный понос. Марко Ди Гримальдо выслушивает этот монолог, изумлённо приоткрыв рот. Его пистолет по-прежнему направлен в живот покойного дядюшки. Над стволом поднимается дымок.
— Ну извини, — Марко икает. — Это как бы мой дядюшка, — снова икает. — И за мной закреплено приоритетное право на его убийство.
Что же теперь делать? Позвать Левого и Правого? Этот вариант был бы оптимальным, не изрыгни я ту дичь про малышку Гризельду. Теперь экс-бойфренд Лульеты знает слишком много. Надо его убить. Пожалуй, так тоже сойдёт. Я целюсь Марко в голову, а он возьми да скажи:
— Я могу рассказать тебе о Тилях... О сенаторе Тиле и других.
Рассказать о Тилях? О папе? О сестре и брате? Чувствую, как руки предательски опускаются вместе с оружием.
— Слушай, — выдыхает Марко, — кем бы ты ни была, не молчи нафиг. Либо стреляй, либо давай выбираться отсюда.
С коротким «п-ф-ф» я возвращаю пистолет в кобуру, жестом призывая Марко выбросить оружие и следовать за мной. Светлое пятно сортира исчезает за поворотом, нетвёрдые шаги слышатся за спиной. Мы покидаем кабинета консула вместе с последними залпами салюта, и я сую Левому пригоршню конфет со словами:
— Дуче выйдет минут через десять.
Прежде чем исчезнуть за углом, слышу, как Микеле говорит напарнику:
— Никак просраться не может...
— Десять минут... — икает Марко. — Могла бы выделить чуточку больше времени. Не у всех здесь такие твёрдые ноги.
Ноги подминают персидский ковёр, а портреты государственных деятелей мелькают слева и справа — всех за последние пять веков. Марко бормочет:
— Я прямо как грёбаный Тирион Ланнистер.
Моя фантазия тем временем рисует жуткие картины одну за другой. Прямо сейчас Левый заходит в кабинет и обнаруживает возле унитаза труп дуче. Он поднимает тревогу, и на следующем повороте толпа агентов АИСИ выскакивает нам навстречу с оружием наперевес. Скольких я успею завалить перед тем, как меня саму нашпигуют пулями? Подавив острое желание нащупать рукоять «Беретты», цежу сквозь зубы:
— Заткнись. Веди себя естественно, как будто ничего не произошло.
В одном из ведущих к залу заседаний проходов бдят ещё три парня из АИСИ. Я сбавляю шаг, чтобы пьяные ноги Марко не слишком путались, и мы просачиваемся мимо них, размениваясь непринуждённо-глупым «как дела». Говорить уверенно, как Джуд Лоу.
— Как ни в чём не бывало, — повторяю я, когда очередная стена, увешанная картинами Галльской войны, скрывает агентов АИСИ. — Не оборачивайся. Не дай им почуять твой страх и неуверенность.
А Марко икает:
— Блядь. Неужели я и вправду наполовину сраный грек?..
Ещё один коридор, кажущийся бесконечным. Ещё одна лестница под надзором АИСИ и рисованных средневековых мужей. В маленькой библиотеке у границы западного крыла Макс Карони общается с незнакомым мне старичком. В тот самый момент, когда мы топаем мимо, спутница губернатора Гельвеции — эффектная брюнетка в открытом платье цвета металлик — вдруг оборачивается. Её серые глаза безразлично поглядывают в нашу сторону, а мои ноги замирают вслед за сердцем.
Нет. Да. Нет. Да. Не может быть. Это она.
— Чего встала?! — шепчет Марко, аккуратно, но ожесточённо хватая меня за рукав джинсовой куртки. — Меня дрочишь, а сама тормозишь.
Слова племянника дуче выводят из меня транса прежде, чем кто-либо из присутствующих успевает счесть моё поведение странным.
— Воспользуемся лифтом, — шепчет Марко. — Здесь можно спуститься в подземный гараж, к моей машине. Дядюшка иногда посылает ликторов отконвоировать меня до квартиры. Никто ничего не заподозрит.
Через несколько невероятно долгих секунд двери разъезжаются с мелодичным перезвоном. Марко зажигает кнопку минус первого уровня, предварительно затащив меня внутрь.
— Ты лесбиянка? — он вопросительно икает. — Понравилась та цыпочка? Это Хайди Вебер, помощница Карони. Год назад я тоже пытался подкатить к ней яйца, но безуспешно.
Никакая это не Хайди Вебер. Это Райк Мария Тиль. Моя старшая сестра, моя учительница танцев, икона стиля и самая-самая лучшая подруга. Больше, чем мир. Райк, которая была старшим ребёнком в семье и с высоты четырнадцати лет преподавала уроки жизненной мудрости маленькой Гриз. Райк, которая после того случая в летнем лагере выбрала мне модные кроссовки и завербовала бегать с ней по утрам вдоль берега Хенгстайзе. Под монотонное гудение электромотора полузабытые образы вспыхивают в мозгу, словно старые семейные фотографии, спроецированные на стены родного дома в Зюбурге.