— Чушь, — нетерпеливо возражает адмирал Макбрайд. — Они все затихарились и ждут, когда грянет гром. В случае серьёзной заварушки римская армия просто разбежится. Никто в Европе не хочет умирать за интересы Ди Гримальдо, уж поверьте.
— Я б не была так в этом уверена, — кишкосводящий низкий голос принадлежит коммандеру О'Фии.
— В парламенте вы оцениваете боеспособность Рима повыше, — смеётся сэр Тристан.
— Выпрашивая у него лишний миллиард к военному бюджету.
Адмирал Макбрайд фыркает:
— Я вас умоляю, Эдриксон. Социалисты считают, что это совершенно нормально: потратить на пособия мигрантам больше, чем на постройку двух тяжёлых авианосцев. Если ты не припугнёшь их римскими танками по эту сторону Галльского пролива, они и пальцем не пошевелят ради вооружённых сил.
— У нас в Европе они такие же жопы, — говорит приплюснутый бородач.
— Война — это слишком дорого. Мы все согласны, что Ди Гримальдо должен уйти, но воевать никто не будет.
— Ди Гримальдо не уйдёт.
— Любого диктатора можно уйти.
— Сказать легко, сделать — чуточку сложнее.
— У Ма-пять и Ма-шесть имеется некоторый опыт в подобного рода операциях. Пора уже нашим спецслужбам доказать, что британские налогоплательщики не зря скидываются на их содержание.
— П-с-с, парень, не хочешь немного уличной магии? — вступает Просто Ник.
Все кроме коммандера О'Фии смеются.
— Мы возьмём это в разработку, — сухо отвечает она. — Как только дело зайдёт дальше болтовни.
Пауза, заполненная салютом в телевизоре.
— После... отстранения Ди Гримальдо неизбежно возникнет вакуум власти, — говорит сэр Тристан.
— Этот вакуум мы быстро заполним, — заверяет Просто Ник. — Я — законный наследник Мануила Комнина. А миссию по формированию правительства переходного периода я намерен поручить синьору Риминуччи.
— Благодарю за доверие, — благоговейно отзывается бородач.
Этот манекен для плавок — законный наследник императора Мануила Комнина? Что за фигня?
— Будет красиво, юноша, — говорит коммандер О'Фии. — Вы вернётесь в Рим как раз к трёхтысячному году от его основания. Если кабинет министров даст добро, мы назовём это операцией «Миллениум».
В следующую секунду чья-то сильная рука сгребает меня за талию и тащит прочь от кабинета начальницы.
— Карла Гризельда, — говорит Киран, когда расстояние между мной и дверью становится достаточным, — будешь подслушивать, и госпожа О'Фии разберёт тебя на запчасти.
Речь Кирана одновременно сладкая, как шоколадное обёртывание, и неумолимая, словно обвивший жертву удав. От него пахнет пропитанным полигонной пылью камуфляжем и отцом.
— Ты способная ученица, Карла Гризельда. Но любопытная сверх меры. О некоторые вещах лучше не знать. Для твоего же душевного спокойствия и физической сохранности.
Киран перехватывает меня под локоть, уводя по лестнице вниз.
— Я не рассказывал тебе про своё первое убийство?
Буксируя меня дальше и дальше, Киран говорит:
— Двадцать лет тому назад моим первым напарником стал юноша по имени Грагат, беженец из оккупированной османами Армении. Мы оба были чуть старше тебя. Хороший стрелок и смышлёный малый с выдающимися лингвистическими способностями. Почти все его родственники погибли на войне. Были убиты во время турецких этнических чисток.
На подъездной дорожке шумят грузовики с кадетами, а Киран продолжает:
— Во время нашей первой миссии за границей мы с Грагатом охотились на легионного легата, командовавшего римскими войсками на севере Сирии. Долго и муторно его выслеживали, а когда всё было готово, Грагат выстрелил. Но не в легата, а в османского генерала, с которым он разговаривал. Тот генерал руководил уничтожением его родной деревни. Наша миссия была провалена. Три агента британской разведки погибли в ходе последовавших событий. Грагат поставил личные интересы выше рабочих, и за это я его убил.
Не доходя до чулана с уборочным инвентарём, Киран ласково берёт мою голову в локтевой захват и шепчет в макушку:
— Я знаю о твоих личных интересах в Европе. И не хочу, чтобы в момент истины они взяли верх над служебными. Ты получишь желаемое, но взамен должна беспрекословно исполнять мои приказы. Договорились? Пожалуйста, не заставляй тебя обижать.
Я... Я люблю Кирана и уверена, что не ослушаюсь его приказа. Так ведь? Жалобно пищу:
— Я не подведу, Учитель.
Киран едва заметно улыбается и поправляет мой берет.