Иссиня-чёрные тучи надвигаются на Рим со стороны моря, поэтому туристы пингвиньей походкой стекаются под крыши. Пешком, на ходунках и на колясках — все спешат в дворец, переговариваясь на вавилонском смешении языков. Через пару этажей под нами, наверное, скоро начнут убивать Цезаря. Сенаторы, некоторые из которых земляки Лульеты и однокурсники Рокко.
— Продолжая тему Марко, — говорит Лульета, когда мы спускаемся в зал заседаний. — Раз уж ты замужем, значит, тебя уже можно знакомить с парнями подруг. Десятого числа мы собираемся на Лигу чемпионов, «Рома» принимает «Баварию» на Олимпийском. Не хочешь пойти с нами?
Мы стоим на верхней галерее и смотрим вниз: там на полу должна быть красивая мозаика, но её совсем не видно из-за живой массы лопочущих туристов. За красными ленточками ограждения трибуны дюжина чуваков в белых туниках окружает парня с золотым обручем на голове. Пиликают камеры, и мерцают огоньки.
— На самом деле, — просвещает Лульета, — Цезаря убили совсем в другом месте. Но кого это волнует?.. Я слышала, кстати, что сам Конрад Хорниг приедет на матч любимой команды.
Конрад Хорниг. Старая мразь. Он будет на матче. И, разумеется, захочет увидеть победу своей команды. Только сейчас я понимаю, сколь перспективным может оказаться это событие в рамках операции «Миллениум».
Чуваки в белых туниках достают стилосы. Китайцы оживлённо лопочут и готовят гаджеты.
— ...Про заточенные стилосы, которыми якобы закололи Цезаря, — это миф. — Моя коллега с кем-то переписывается в айфоне. — Сенаторы проносили настоящие кинжалы на заседания, хоть это и было официально запрещено. Прямо как телефоны у нас в музее... Ну так что, идёшь?
— ...И ты, Брут?! — кричит Цезарь.
А я максимально непринуждённым тоном отвечаю:
— Ага. Иду, спасибо.
И Рокко-Брут замахивается на Цезаря стилосом.
И толпа азиатов задирает смартфоны.
И мы с Лульетой синхронно прикрываем рты ладошками.
Донесение IV
от: Номер 70
кому: Марафаха-6
локация: Рим
дата: восемь недель до операции «Миллениум»
Я открываю шведский платяной шкаф в поисках нужной одежды, а там, прямо между патриотическими принтами с Сильвио Ди Гримальдо, лежит металлическая коробочка оливкового цвета с ножками-штырями. На ней выпуклыми буквами написано:
ЛИЦЕВАЯ СТОРОНА
НАПРАВЛЯТЬ НА ВРАГА
Мина, противопехотная. В моих вещах.
— Пятьдесят Восемь, — кричу через плечо. — А что твоя мина делает среди моих футболок?
Хорошо всё же, что Ма-шесть не поддерживает институт брака и наш фиктивный союз будет расторгнут сразу по завершении операции «Миллениум». Или смерть разлучит нас раньше: на подобной работе нельзя исключать досрочного финала. Одно скажу наверняка: врагу не пожелаешь жить с девушкой, которая в любой момент может взорвать или зарезать. Стоит на секунду ослабить бдительность — и всё, конец тебе.
Напарница приближается, одетая в короткий балахон тёмно-зелёного цвета. Её глаза густо подведены чёрным карандашом. Бледные щёки обильно залиты потёкшей тушью, будто она рыдала сутки напролёт. Волосы растрёпаны, словно у мультяшного героя после удара током, только не дымятся. И эта злая банши отбирает у меня мину, чтобы перепрятать её среди собственного белья.
— А каков твой эпатирующий Рим наряд? — спрашивает она, остановившись у двери квартиры.
Сегодня тридцать первое октября, и Йобст Хорниг пригласил нас в гости по случаю кануна Дня Всех Святых.
На мне классическая красная футболка «Манкуниум Юнайтед»: Пятьдесят Восемь может прочитать фамилию Барка и номер 218, когда я поворачиваюсь к ней спиной.
— Недурно, — замечает она. — Не столь вызывающе, как моя предвестница горестей, но тоже сойдёт. Повязка на глаз не нужна?
Пятьдесят Восемь перемещается через лестничную площадку от нашей двери к соседской и стучится осторожными зловещими ударами, как положено банши, однако не всхлипывает при этом. За открывшейся дверью — синьора Тринчи плюс звуки сериала, от которого её отвлекла Пятьдесят Восемь.
— Сладости или гадости? — спрашивает моя напарница.
Синьора Тринчи осеняет себя крестным знамением. Дверь скрывает её гораздо быстрее, чем явила.
— Эти мне римляне, — кидает Пятьдесят Восемь. Её пальцы прищёлкивают, кисть небрежно указывает на лестницу. — Пойдём, карфагенский манк. Герр Хорниг ждёт нас.