— Отставить гранаты. Мы не знаем, кто там может быть ещё.
Кузен Гриз переходит на винландский шведский, но, видимо, его акцент домоседу не нравится, потому что он стреляет снова.
— Дай я, братан, — просит Даг.
Он припадает на колено перед дверью, и следующие полминуты оба шведа переговариваются через развевающуюся занавеску.
— Всё в порядке, он приглашает нас войти, — наконец говорит Даг и просовывает руку в отверстие, дабы отодвинуть щеколду.
Оборонявший дом парень щёлкает выключателем, зажигая торшер у лестницы на верхний этаж. Он стоит на нижних ступенях, одетый в утеплённый лётный комбинезон оливкового цвета, и сжимает в руке пистолет. На рукаве его комбинезона — нашивка с пятью коронами. Старый флаг Королевства Скандинавия, обозначающий единство Швеции, Норвегии, Дании, Исландии и Финляндии под властью единого монарха. Скандинавский лётчик — примерно предпоследний человек на Земле, которого ты ожидаешь встретить в германской глуши.
— Я тоже ждал кое-кого другого, — лётчик переходит на английский. — Римлян или наш спецназ, например. Но раз уж пришли — располагайтесь. Меня зовут Лассе, а эти шикарные апартаменты, стало быть, Лассе-Хилтон.
Внутри Лассе-Хилтон выглядит не менее паршиво, чем снаружи: в чулане у входа свалены вперемешку пыльные лыжи и велосипед без покрышек, а протёртые до дыр ковровые дорожки не чистили как минимум с прошлого миллениума. У тлеющего камина валяется пустое ведро — вероятно, Лассе затушил его перед нашим штурмом. Совершенно очевидно, что ни римлян, ни младшего брата Гриз здесь нет. Унылое лицо Зака Комнина свидетельствует о том, что он пришёл к тому же простому выводу.
— Римляне сбили мою птичку к северу отсюда, — продолжает Лассе. — Ракета «земля-воздух». Я уже начал прорабатывать вариант с ночёвкой в лесу, но вовремя набрёл на эти хоромы.
— Мы ищем мальчика одиннадцати лет, — устало произносит Зак. — Не видел никого похожего?
— Извини, друг. — Лассе прячет пистолет. — Но я пилотирую истребитель, а не школьный автобус.
Через грязное стекло я наблюдаю, как Лисье Ухо подаёт сигналы девушкам. Белая шапка Гриз и длинная фигура Перниллы плетутся по направлению к дому сквозь ночь и снежные заряды.
— Наш Акела пром-махну-улся, — констатирует Юсси. — Так-к и зна-ал, что из эт-той затеи нич-чего не выйдет. У меня оста-ались ра-аритет-тные шведские бисквит-ты, и сейчас я буд-ду разогревать все тефт-тельки.
Он сидит как пришёл: в надвинутой на глаза ушастой шапке, не снимая полушубка, и лужицы талой воды расплываются под его сапогами. На подлокотники кресла Юсси уложил автомат Калашникова. Второй раз вижу это оружие вживую. Возможно, наш финский гурман не так прост, как может показаться по первости.
— Юсси прав, — соглашается с товарищем Пернилла. Она прислоняет винтовку к стене и принимается стряхивать снег с куртки и роскошной косы. — У меня после забегов на двадцатку так ноги не отваливаются. Давайте отдохнём часика три хотя бы.
— Добро пожаловать. — Лассе гостеприимно разводит руками, поворачиваясь налево и направо. — В Лассе-Хилтон есть электричество и даже сортир в пристройке — можно гадить в дыру при температуре выше нуля. Практически пять звёзд.
Он лихо распоряжается в чужой собственности.
Вновь хлопает дверь, и развевающаяся над проёмом под стеклом занавеска запускает в дом стаю снежинок. Все эти явления предвещают пришествие Гриз.
— О, — бросает она, проходя мимо Лассе. — Ты из-под Мальмё прилетел?
— С Готланда, — поправляет тот.
Длинные ноги Гриз маршируют вверх по скрипучей лестнице, и последние слова доносятся уже откуда-то сверху:
— Мы обосрались, ребята.
Пока Зак и его скандинавские друзья обсуждают планы на сегодняшнюю ночь, я вооружаюсь кипятильником и грею воду для двух порций горячего шоколада из шведского гуманитарного пайка. За стенами дома дела совсем плохи: метель поднялась такая, что темнеющие в поле пятна травы исчезли за каких-то десять минут. В конце концов Зак поддаётся на уговоры товарищей и соглашается остаться в Лассе-Хилтон до пяти или до семи утра, или до тех пор, пока не утихнет вьюга.
Гриз тем временем оккупировала самую большую комнату на верхнем этаже: стащила на шаткий с виду диван все найденные одеяла и тряпки и теперь лежит, потягивая нечто алкогольное из блестящей фляжки. Наружу выглядывают только тёмные косички и плечи в свитере. Высокие ботинки Гриз художественно разбросаны по паркету, а парка и шапка устроились на подоконнике.