— Мы облажались, — вновь отмечает она. Я протягиваю Гриз кружку шоколада, и напарница выливает туда остатки содержимого фляги. Делает ещё один глоток. — А шведское растворимое хлёбово получше британского будет.
Внизу размеренно стучит молоток: это Лассе и Даг забивают расстрелянное окошко куском фанеры.
— Твой кузен умный, он что-нибудь придумает, — с этими словами я усаживаюсь на свободный стул. За исключением этого стула, письменного стола с вырванным ящичком да занятого Гриз дивана, комната свободна от любой мебели. Под настольной лампой — единственным искусственным источником тепла — греется заиндевевшая винтовка Гриз.
— Значит, я продолжу поиски, куда бы они ни привели, — заявляет она. — Поеду за ублюдком Аттилой хоть в Рим. Никто не сможет спрятаться от меня. Ты знаешь.
Вот сейчас я точно никуда не пойду. Даже за Гриз Тиль. Моё венецианско-карфагенское тело просто-напросто не приспособлено для низких температур. Я не какой-нибудь там «сорок-три-градуса-это-фигня» Юсси.
Чтобы приободрить Гриз, говорю:
— Да никуда он от нас не денется, этот мадьяр. Не переживай.
Гриз отхлёбывает горячий шоколад. Стучит молоток. Снег заметает мир бесшумно.
— Чего ты расселся на дурацком стуле? — спрашивает она, удерживая кружку обеими руками. — Ложись рядом, тут хватит места. — Она хлопает ладонью по цветастой обивке дивана.
Рядом с ней?
— Но там лежишь ты, — говорю.
Большие серые глаза Гриз округляются.
— Какой же ты сообразительный, карфагенский пудель. Cобрался спать на полу? Или с Перниллой? — Она укоризненно изгибает бровь. — Или с кем-то из мальчиков? — Загадочно приближает пальцы к губам.
Ни на что такое я не собирался.
Молча оставляю свитер на стуле и заваливаюсь на диван рядом с Гриз. Напарница чуть отодвигается к спинке, и частично нагретая половина скрипит под нашим перемещающимся весом. Выпирающая из недр дивана пружина покалывает меня в лопатку. По ту сторону слухового окна пикируют к земле хлопья снега.
Гриз ставит кружку на пол и, возвращаясь обратно на свою половинку — или, скорее, на треть, — переплетает наши ноги. Брюк на ней вроде бы нет.
— Рациональное использование тепла человеческих тел, — говорит она.
Мы снова лежим неподвижно, и я говорю:
— Гриз. А чем ты планируешь заняться после?
— После чего? — спрашивает у самого уха Гриз.
Я натягиваю общие одеяла до подбородка. Они пахнут вековой пылью.
— После того как найдёшь Акселя. И накажешь Хорнигов. После свержения диктатуры. Когда твой дядя Константин вернётся в Рим и станет императором.
— Буду водить за нос Ма-шесть. Было бы наивно полагать, что люди навроде коммандера О'Фии поймут и простят.
Чья-то рука почти незаметно расстёгивает ремень у меня на джинсах.
— А где планируешь скрываться?
— Кто сказал, что я... буду скрываться? — Её слова звучат чуть медленнее и серьёзнее. — Можно ведь просто быть собой и делать то, что захочешь. Сегодня ты ловишь волну на побережье Мавритании, а завтра отправляешься пересекать Сахару на мотоцикле. Потом взбираешься на Чогори и Аннапурну. Сражаешься против банановой диктатуры где-нибудь на Карибах. Ныряешь к затонувшим кораблям. Зимуешь в Сибири, в гостях у Алёнушки и её медведей. Покоряешь Северный полюс. В мире столько всего интересного... на человеческую жизнь точно хватит.
Таинственная рука пробирается дальше, преодолевая пуговицу и молнию.
— Ну конечно, — говорю. — У тебя же есть клёвая семья. Путешествовать с такими ребятами, как Зак и Зоя, всегда интересно и приятно.
Гриз фыркает.
— После свержения Ди Гримальдо у моей семьи собственных забот невпроворот будет. А близнецы абсолютно самодостаточны, им хорошо вдвоём… Может, я планирую отправиться в бега с кем-то другим?
Нагретые кружкой пальцы нетерпеливо просачиваются под утеплённые кальсоны и под плавки, а потом обхватывают оживший член и принимаются нежно скользить по нему вверх-вниз.
Мы оба усердно делаем вид, будто ничего не происходит. Лежим и глядим в потолок под перестук молотков и гомон голосов на первом этаже. Я не выдерживаю первым:
— Гриз. Что ты делаешь?
Она ехидно посмеивается сквозь зубы.
— Хочешь поделать это сам, как тогда, в отеле? — Затем томно вздыхает и придвигается ближе.
Помоги мне Баал. Она что, подглядывала за мной в душе? Не может такого быть. Бред какой-то. Гриз уснула ещё в апартаментах Комнинов, и я отнёс её обратно в номер на руках.
— На сей раз я абсолютно трезвая, Вивул. — Резко и метко щёлкнув меня по носу, она возвращает руку обратно.
Так дальше продолжаться не может. В качестве ответа я одним броском подминаю Гриз под себя, и она вскрикивает от неожиданности, но быстро ориентируется в новой обстановке: скрещивает ноги у меня на пояснице, преграждая путь к отступлению. Жутко приятно целовать её и ощущать тёплое гибкое тело под своим. Гриз щупает мои плечи, извивается и жалобно ойкает — видимо, пружина впилась в спину. Сама напросилась. Пусть не забывает, кто здесь самый большой и сильный.