Стараюсь не размышлять над тем, что с ним могло случиться. Будем считать, что губернатор Германии внезапно и болезненно заразился маньчжурским гриппом от платка. Да, это был именно маньчжурский грипп. Не насильственная пенэктомия.
Нечто похожее на поршень пролетает мимо, исчезая между бочками. Господи. Прямо сейчас я хочу стать теми японскими обезьянками, которые закрывают себе рот, глаза и уши.
— Гриз, — хнычу. — Ты ведь понимаешь, что после такого у меня не встанет до следующего тысячелетия?
Пока эти двое выясняют отношения, я пытаюсь вспомнить что-нибудь хорошее. Ленту шоссе, что вьётся под горячим солнцем сквозь зеленеющие виноградники Северного Туниса. Прохладные дни ранней весны, когда торчащие из земли плети только готовятся ожить под лучами горячего африканского солнца, и августовские ночи, когда мозолистые руки карфагенских мужчин и женщин собирают спелые ягоды Муската александрийского...
Довольно быстро ловлю себя на мысли: Конрад Хорниг больше не мычит.
— Вивул, — голосок Гриз звучит как-то странно, словно ко мне обращается расстроенная маленькая девочка, и я оглядываюсь. — Он что, сдох? — Гриз хлопает старикашку по щекам. Нащупывает сонную артерию. — Так быстро… Это нечестно.
Кровь покойного губернатора Германии стекает с дивана на пол, впитывается в обивку и штаны Гриз. Покачав головой, я обхватываю её за талию, чтобы стащить с мертвеца. Говорю:
— Гриз, ты совсем не умеешь общаться с пожилыми людьми. У них такие слабые сердечки.
Она издаёт обиженный звук. Задумчиво полощет рот содержимым одной из бутылок и с кислющим выражением лица сплёвывает на тело винодела. Белое вино и красная кровища.
— А рислинг твой и правда дерьмо, — мстительно бросает Гриз.
Потом она переводит взгляд на меня, и я, видимо, ещё не до конца отошёл от произошедшего, потому что Гриз смеётся:
— Испугался, карфагенский пудель? Не бойся, тебя я не обижу. Но если будешь пялиться на кого-нибудь, как на Райк тем утром в Понтрезине... Или как на задницу Альдары в аэропорту Кадиса… Или будешь думать о тёте Йоланде как о Супер Йоли с обложки «Плейбоя»… — Она загадочно смотрит на меня исподлобья. — Тогда… — Игриво облизывает лезвие штыка.
Какая же она злопамятная. Хорошо ещё, что я привык ко всякой жести за время службы в Ма-шесть. Неподготовленный парень от подобных шуточек точно схлопотал бы эректильную дисфункцию.
Лифт гудит в полумраке, и по каменному полу стучат каблуки: это Алёнушка спускается к нам для инспекции.
— Храни-и вас Перун, — тянет Алёнушка, аккуратно переступая через тело Эрвина. — Ты просто долбанутая маньячка.
— Ты достала, что я просила? — спрашивает Гриз.
— Ага, — отвечает Алёнушка, проходя дальше. — Ты кастрировала герра Хорнига? Пиздец.
— Он, можно сказать, сам попросил, — оправдывается Гриз.
Алёнушка ненапряжно машет рукой в кожаной перчатке.
— Забей. Эта запчасть нам не пригодится. — Она оборачивается, стоя на фоне кресла с трупом губернатора Германии, и заканчивает: — Ну, чего вы ждёте? Гости собираются… И Алёнушка уже разлила вино.
Донесение XXVIII
от: Гриз Тиль
кому: Морриган
локация: Бавария, Германия
дата: три недели до операции «Миллениум»
Алёнушка катит инвалидное кресло резво, но аккуратно, дабы не впилить мою драгоценную персону в дверной косяк на крутом повороте.
— Врум-врум, — она по-мотоциклетному рокочет уголком рта. — Поддадим газу, герр Хорниг.
Из окон галереи можно любоваться полем для гольфа, присыпанным свежевыпавшей снежной крупой. Где-то там, среди живых изгородей, лужаек и лунок сейчас разгуливает карфагенский пудель под личиной Аттилы Орбана. И я выпаливаю, зажмурившись в ожидании неизбежной кары:
— Я трахнула Вивулушку. Прости.
— А, — откликается Алёнушка.
Что «А»?
— Что «А»? — спрашиваю. — Неужели тебе не хочется убить меня за это?
Алёнушка отрицательно мычит. Говорит:
— Не-а, — и катит дальше.
— То есть ты не обиделась?
— Не-а, — повторяет Алёнушка. — Вивулушка — няша, но будем откровенны: мы не вагнеровские влюблённые. Пара-тройка дружеских куни, не более того. Не имею ничего против поделиться симпатичным мальчиком с лучшей подругой.
Какая же Алёнушка крутая.
Алёнушка смущённо отмахивается.
— Не стоит, всё нормально. — Она хихикает, будто вспомнив что-то. — Но, если тебе интересно, персонально для Пикси я разыграла монолог ревнивой фурии. И она действительно считает, что я возненавидела капустную принцесску за побег с моим парнем.