Оставив девочку наедине с её мёртвым папой, я ухожу навстречу зиме.
Донесение XXIX
от: Вивул Заммит
кому: дорогой дневник
локация: Берн, Гельвеция
дата: две недели до операции «Миллениум»
Утро очередного дня настигает нас где-то посреди невероятных пейзажей Гельвеции.
Ослепительно белые вершины маячат впереди, и армии чуть присыпанных снегом елей лезут вверх по крутым голубым склонам. То ли пытаются прорвать линию облаков, то ли убегают подальше от назойливых людей. На фоне вековечных альпийских красот чувствуешь себя просто однодневной букашкой.
В живописных долинах, куда ещё не заглянуло солнце, на дороге, ведущей куда-то, затерялись мы двое. Бездомный пудель и злая германка, разъезжающие по Европе в поисках врагов. Наше духовное топливо — месть. Наш транспорт — угнанная из Хорниговского гаража машина, багажник которой набит оружием и рюкзаками. В рюкзаках — магические ожерелья и волшебное зелье друидов.
Последние полтора часа Гриз дремлет, надвинув на глаза шапку-ушанку. Её губы задумчиво поджаты, плечи ссутулены, а чёрный лак почти полностью слез с ногтей. Посмотришь на неё, и возникает ощущение, будто безумные приключения трёх предыдущих недель мне просто привиделись и на самом деле мы всё ещё выполняем последний приказ Кирана. Даже шарфик, который я в последний раз видел в отеле Тингенты, снова на месте. Кажется, галлы называют такое deja vecu.
Проводив взглядом шале с раскрытыми зелёными ставнями, я решаюсь задать вопрос:
— Гриз, ты какая-то странная в последние дни. Что случилось?
У подножия гор по-прежнему рассыпаны деревянные домики под покатыми крышами и аккуратные поленницы. Спят в кузове замызганного пикапа велосипеды. Возле пожарной части загрустили на флагштоках патриотичные красно-жёлтые полотнища с чёрными фасциями.
— Девочка, — нехотя признаётся Гриз. — Девочка выбила меня из колеи. Как думаешь, мой перфоманс в особняке Хорнигов — это наказание или преступление?
Неужели она боится мести маленькой девочки?
Длинный, как связка сосисок, междугородний поезд свистит-стучит справа, и вновь тишина. Гриз издаёт разочарованно-жалобный стон.
— Глупый африканский пудель. Я не девочки боюсь, я боюсь самой себя. Боюсь, что эта история рано или поздно закончится, а я так и останусь навсегда тем чудовищем, которым меня взрастила Ма-шесть.
Наверное, именно так и выглядит пресловутый кризис четверти жизни. Однажды к тебе вдруг приходит осознание, что юность безвозвратно растрачена на всякие глупости вроде массовых убийств, а третий десяток тут как тут — сидит на носу.
Я на мгновение отвлекаюсь от влажной асфальтовой ленты шоссе, чтобы сдвинуть её шапку повыше. Большие серые глаза Гриз уставлены прямо на меня.
— Ты не чудовище, Гриз, — говорю, возвращая руку на руль. — Просто обиженный ребёнок, оставленный без детства гнусными злодеями. И твоя реакция — это всего лишь следствие. Для той жести, которую тебе пришлось пережить вместо нормального тинейджерства, ты держишься… неплохо. — Помолчав, добавляю: — И всё-таки я не буду против, если ты решишь убивать людей пореже.
— Спасибо, Вивул, — мягко произносит она, укладывая голову мне на колени. — Ты хоть и говоришь банальности, но мне приятно их слышать. Честно. Я окончательно приняла это решение у себя в голове и теперь публично обязуюсь убивать людей только в случае крайней необходимости. — Поднимает ладонь в жесте торжественной присяги.
Гриз Тиль выступает за ненасилие? Это что-то новенькое.
Разгребая архивы Ма-шесть, я то и дело натыкался на донесения группы агентов из шестидесятых годов. Они шифровались под хиппи, колесили по Европе на расписном фургончике «Фольксваген» и пропагандировали мир-любовь. Мало кто об этом знает, но на самом деле римское антивоенное движение в значительной степени финансировалось Британией. Уверен, нам бы подошли такие образы.
— Кстати, — говорит Гриз, — ты помнишь, что сказал при виде твоей физиономии старикашка Хорниг? «Дзанетто Бертолусси». Какой по счёту человек принимает тебя за него?
Дзанетто Бертолусси. Опять он. Экс-бойфренд Супер Йоли, венецианский сенатор, регбист, мудак и мертвец.
Обнаружив искомое, Гриз выставляет телефон экраном ко мне.
— Опусти башку и посмотри, — требует она.
На чёрно-белой фотографии — я и молодая Йоланда Тиль.