кому: дорогой дневник
локация: Монтеротондо, Италия
дата: восемь дней до операции «Миллениум»
На изумрудных полях военного кладбища Монтеротондо ботинки Гриз Тиль подминают траву в поисках того самого места.
Каждая надгробная плита здесь — кусок белого мрамора, расположенный ровно в полутора метрах от соседнего. Христианские имена соседствуют с языческими. Кресты — с валькнутами. Должно быть, это единственное место на Апеннинах, где мёртвые всех религий по-братски разделили кусок земли.
На некоторых камнях встречаются мелкие монетки разного номинала: старинная традиция римской армии, восходящая к дохристианским временам. Увидели сестерций — значит, посетитель был знаком с покойным. Десять — служил с ним в одном подразделении. Двадцать пять — был рядом в момент его гибели. Четвертак также может означать члена семьи. Когда посетители уходят, души солдат собирают монетки и просят богов сгонять за пивом и сигаретами.
Погода сегодня как декорация к чёрно-белому ужастику про вампиров — под стать нашим изысканиям. Прилетевший с Тирренского моря туман так густ, что на тридцать шагов в любую сторону может спрятаться целая толпа боевиков Ма-шесть. Время от времени Гриз сверяется с картой маршала Гуццони, ступая сквозь сырую вату вдоль безукоризненно ровных рядов надгробий. Я следую за ней по пятам. Чуток зазеваешься — и сгинешь.
Гриз шагает вдоль братской могилы, где встал на дыбы Пегас воздушно-десантных войск. Мимо кенотафа морякам с броненосца «Аквилея». Ведёт меня по кипарисовой аллее мимо мемориала войны в Абиссинии и далее вверх по холму, пока не достигает нужного участка кладбища. Находит самый обычный надгробный камень, коими усеяно всё вокруг. На камне выбиты слова:
МУЖЧИНЫ ЕВРОПЫ
ЧЬИ ИМЕНА ИЗВЕСТНЫ БОГУ
31.X.92
Гриз опускается на корточки. Задумчиво проводит пальцем по буквам и цифрам, удаляя с них прибитые дождём бурые листья.
— Тем днём, — говорит она, — закончилось моё детство.
Так сразу и не скажешь, что хуже: потерять отца в двенадцать, как это случилось с напарницей, либо не иметь вовсе и узнать о нём спустя семь лет после его смерти.
«Кар-р-р!» — чёрные слуги вороньей госпожи перекликаются среди тонких стел кипарисов, а Гриз подбрасывает и ловит блестящий четвертак шестьдесят девятого года чеканки, с аверса которого лукаво ухмыляется профиль молодого императора Мануила. Опустив монетку на могилу, она сообщает:
— Все злодеи из телика теперь мертвы. Осталось лишь вышвырнуть Франческу Ди Гримальдо и вернуть римский престол принцу Константину. Знаю: вас с мамой это не вернёт, — но я не привыкла бросать слова на ветер.
А меня в последние дни волнует вот какой вопрос. Если мы переживём этот год, и если режим рухнет, и если экспертиза покажет, что Дзанетто Бертолусси — действительно мой отец, смогу ли я унаследовать часть его недвижимости, ценные бумаги и семейные реликвии? Может, у него есть дом не только в Альпах, но и в Далмации, к примеру? И яхта там же? Не то чтобы очень надо, но стартовый капитал нам с Гриз на первых порах точно не помешает.
— Меркантильный пудель, — фыркает Гриз, толкая меня кулачком в плечо. — Смотри-ка, в тебе просыпаются венецианские корни... Однако ход твоих мыслей мне нравится.
Я аккуратно отодвигаю её в сторону и укладываю двадцать пять сестрециев рядом.
Полчаса — и мы снова в движении.
Ближе к обеду туман рассеивается, позволяя негреющему зимнему солнцу фарой просвечивать сквозь дымку. Первая машина, которая проносится нам навстречу, — это армейский грузовик, над задним бортом которого торчат два человека в костюмах химической защиты. А потом на обочинах появляются танки. Много-много пыльно-зелёных танков с Капитолийской волчицей II легиона на бортах башен. Их орудия устремлены на юго-запад — в сторону Рима. Сотни катков и замызганных фальшбортов проплывают справа на уровне стёкол нашей машины. Десятки людей смотрят нам вслед с надгусеничных полок.
Картинки сменяются адски быстро: что-то среднее между документальной хроникой, супергеройским боевиком и клипом по MTV. Позавчера я готовил революцию в Риме. Потом взбунтовался против начальства в Испании. Сражался против войск режима в Германии. Вчера был мёртвым ликтором и крампусом. Сегодня возвращаюсь к истокам. Вечное движение, вечная конфронтация.
Андроник прильнул лбом к стеклу. Он изучает танки с детским первооткрывательским интересом, совсем позабыв о недоеденном сникерсе. Бывает и так: вчера работал на британские спецслужбы, а сегодня — на шоколадные батончики. Пока Гриз катит вдоль колонны, пропустив разделительную полосу под брюхом машины, я решаю почитать краткую историю семьи Бертолусси. Как-то неудобно совсем ничего не знать о собственных предках. Лезу в Википедию и обнаруживаю её заблокированной. Гриз встречает эту новость смехом.