Потом было знакомство с нашим новым кораблем и встреча со старыми товарищами с «Корейца», которые ушли на «Варяге»…
Никогда не забуду лицо сверхсрочника Платона Диких, который, все еще с рукой на перевязи, в первый раз увидел носовую башню главного калибра, которой ему теперь надлежало командовать… Опять же — по настоянию Руднева, который вызвал с Балтики расчет кормовой башни «Апраксина», самого близкого, что было в нашем флоте, но настоял на его, Диких, кандидатуре в командиры… Пожалуй, его детский восторг и удивление можно было описать одной фразой «неужели это все мое»? Он нежно похлопал по стволу десятидюймового орудия и заявил, что: «теперь его с „Корейца“ иначе как вперед ногами не вытурят». А уж после того, как ему было присвоено звание прапорщика по Адмиралтейству, что давало право входа в кают-компанию…
Потом нас всех закрутила учеба и подготовка к новым боям.
Глава 11
Крейсерский пинг-понг
Весной 1904 года во Владивостоке было жарко. В плане погоды тут-то скорее было прохладно, а вот в смысле занятости…
Приход «Варяга» с прицепом и новоявленным командующим встряхнул город от самого городского дна (на городские бордели пролился золотой душ) до самого верха (капитаны первого ранга и адмиралы забыли, что такое сон, примерно в той же степени, что и сотрудницы ночных заведений).
Типичным примером стиля руководства Руднева мог послужить случай с бароном Гревеницем…
— Доброе утро, господа. Рад вас приветствовать. Не скажу, что все прошедшие события мне нравятся, но что имеем, то имеем. Я вас собрал ради того, чтобы совместно обсудить, как мы будем поступать дальше. Задача крейсерского отряда проста, как лом — всемерно мешать японцам перебрасывать войска на материк. Предыдущие два выхода этому ничуть не способствовали. Погодите, Александр Федорович. — Остановил взмахом руки уже начавшего привставать Стеммана Руднев. — Я никого не обвиняю, просто констатирую факт. Перед тем, как приступить к обсуждению, несколько новостей. Я забираю у вас несколько офицеров в формирующийся бронедивизион…
На раздавшееся недовольное ворчание и возгласы, что, мол, сухопутных бездельников и без того хватает, а в море идти некому, Руднев ответил:
— Нет, господа, это не обсуждается. Что касается нехватки кадров — большинство офицеров из штаба эскадры как раз и заполнят вакансии на кораблях. Перебирать бумажки и грамотный матрос может, посмотрим, умеют ли они что-нибудь еще. Но бронепоезда — дело совершенно новое и неизведанное, так что там нужны люди думающие и инициативные. Больше всего я ограблю вас, Евгений Александрович, — обратился контр-адмирал к командиру «Рюрика» Трусову. — Ваш крейсер все равно ремонтировать не меньше месяца при здешних мощностях, так что артиллерийского офицера я у вас заберу. На его место или кого-то из офицеров с других крейсеров, или, может, пришлют кого-нибудь со стороны. Это уж как в Петербурге решат.
Флаг-артиллеристом отряда назначается лейтенант барон Гревениц.
Дальше. Крейсера придется серьезно модернизировать, это уж я на собственной шкуре почувствовал. Противоосколочная защита, довооружение имеющимися в наличии орудиями за счет противоминных пугачей, добронирование. Это все порт потянет, хоть и не сразу. Вот мои предварительные наброски. Прошу высказываться…
Когда обсуждение дошло до установки на «Рюрике» и «Варяге» восьмидюймовых орудий, главным камнем преткновения стала их малая скорострельность, не позволяющая вести нормальную пристрелку для уточнения расстояния до противника. Тут-то новоиспеченный флаг-артиллерист, как главный специалист в обсуждаемом вопросе, взял слово. Он изложил, далеко не в первый, кстати, раз, свою разработанную еще до войны систему пристрелки полузалпами, по три 6'' орудия в залпе. Выслушав его, не перебивая, Руднев вдруг ни с того ни с сего задал вопрос Стемману: