Она пошла вперед по той же тропинке, которая привела ее сюда от Аскольдовой могилы. Но не успела княгиня выйти из леса, как какой-то человек вдруг преградил ей дорогу.
— Кто это? — едва нашла она в себе силы выговорить.
— Я! — раздался в ответ ей голос, — я, Мал, древлянский князь!
— Это ты? Отойди, иначе ты жестоко поплатишься! — Ольга оттолкнула его.
Мал, не ожидая этого, не удержался на ногах и упал.
Ольга стрелой помчалась по лесу. Страх придавал ей силы; она слышала, как с проклятиями поднялся Мал и пустился следом за ней.
— Все равно не убежишь! — задыхаясь, кричал он.
Ольга вдруг вспомнила о храме на Аскольдовой могиле.
Собрав последние силы, она кинулась к храму христиан.
Служба в христианском храме заканчивалась, когда ночную тишину нарушили отчаянные крики преследуемой древлянским князем Ольги.
Среди христиан были и воины, оставленные с воеводой Асмутом для охраны киевской земли. Они поспешили на призыв о помощи.
Древлянскому князю оставалось несколько прыжков до своей жертвы; когда Ольга вдруг оказалась окруженная рослыми, сильными мужчинами в воинских доспехах.
Мал заревел, как дикий зверь, и с обнаженным мечом кинулся было на неожиданных защитников своей жертвы. Но вид воинов, принадлежавших киевской дружине, образумил его.
— Эй, вы, — закричал он воинам, — приказываю вам уйти…
— Приказываю вам схватить этого человека, — в свою очередь закричала Ольга, — неужели вы не узнаете меня?
— Княгиня наша! — послышались восклицания.
— Да, я ваша княгиня. Берите же его…
Но, прежде чем воины тронулись исполнять приказание княгини, Мал успел убежать.
— Твоя взяла, — крикнул он издали, грозя Ольге кулаком, — но помни, за это поплатится мне Игорь…
С этими словами он скрылся в лесу.
— Княгиня, как ты очутилась здесь? — заботливо спрашивали Ольгу подоспевшие из храма женщины.
Но Ольга так была потрясена, что не могла даже ответить на эти вопросы.
— Отведем ее в дом нашего пресвитера, — предложил кто-то, — там она успокоится, придет в себя.
Ольга была в полузабытьи, когда ее внесли в дом священника христианского храма на могиле Аскольда и Дира.
Благодаря заботам священника и его домашних она скоро пришла в себя. С удивлением смотрела она на незнакомого старца, с самой любящей заботливостью ухаживавшего за ней.
— Кто ты, старик? — спросила она.
— Недостойный служитель Бога живого, Василий, — было ответом.
— Ты христианин?
— Да, свет истины озарил меня… Но скажи мне, — я знаю, что ты княгиня киевская Ольга, супруга нашего могущественного князя Игоря, — как ты попала в глухую ночную пору сюда и кто обидел тебя?
Ольга вспомнила все случившееся. Кровь прилила к ее голове, вся она так и затрепетала в порыве гнева.
— Ах, этот Мал… — заговорила она, — он, он оскорбил меня… Скажи, старик, как мне отомстить ему?
— Ты говоришь о мести? Ты хочешь мстить?
— Да!
— И просишь меня научить, как отомстить обидчику?
— Да, да… Говори скорее, я жду…
— Прости ему!
Княгиня в недоумении взглянула на старика, потом рассмеялась.
— Или я не понимаю тебя, или ты, старик, сошел с ума, — сказала она, — я спрашиваю, как отомстить врагу, а ты…
— А я указываю тебе на самую ужасную месть, какую только может придумать человек… Прости твоему врагу, и он почувствует себя гораздо более несчастным, чем если бы ты приготовила ему самые ужасные муки… Только одно может быть отмщение — это прощение, это воздаяние добром за зло. Только такое отмщение достигает своей цели… Ты предашь врага своего мукам — это не доставит тебе радости. Может быть, ты и будешь думать, что поступаешь справедливо, но в то же время тайный голос — голос твоего сердца, голос твоей совести — будет говорить тебе до конца твоей жизни: «Не права ты, не права ты, только тело твоего врага чувствовало мгновенные муки, а сам он даже до последнего конца своего чувствовал себя правым, потому что своими муками расплачивался за те, которые причинил тебе, и враг твой умирал с ненавистью к тебе, а если бы он простил тебя в такое время было бы тяжело не ему, а тебе…»
— Вы все так, христиане, толкуете, — перебила его Ольга.
— Мы стараемся и поступать так. Так завещал Спаситель наш, Сам принявший муку и окончивший дни Своей жизни на кресте среди ужасных мучений.
— Да, да… Я знаю про это! — проговорила как бы в забытьи Ольга.