— Это зачем?
— Говорит она, что непригоже тебе смотреть на ее горе. Ведь ты убил Игоря…
Мал задумался.
— А если не пожелаешь ты этой просьбы ее исполнить, то уйдет княгиня Ольга восвояси.
— Так и сказала?
— Так.
— А если я уйду?
— Она сама к себе тебя тогда позовет.
Это обещание сразило Мала.
— Скажи княгине твоей, что, исполняя ее желание, я уйду, пока она будет на могиле Игоря, но горе ей, если она меня обманет!
Тотчас же Мал ушел из Искоростеня, а там начали варить меды да брагу по княгининому слову.
Все-таки древляне на этот раз послали разведчиков в стан Ольги, чтобы узнать, с какими силами она пришла.
Разведчики вернулись и сообщили, что при ней почти что никого не было: ничтожное количество дружинников да княжьи отроки сопровождали ее.
Древляне успокоились.
— А наших не видали там? — спрашивали они у соглядатаев.
— Нет, не видали, — отвечали те.
— Ишь как им в Киеве-то понравилось, уже и домой не затащить!
В назначенный для тризны день толпы древлян потянулись к тому месту, где был убит киевский князь. Все они несли с собой наготовленные хмельные напитки.
Когда они пришли, Ольга приказала своим людям насыпать могильный курган как можно выше.
Лишь только это было исполнено, началась тризна.
— А что же, княгиня, послы наши? — спросили древляне.
— Идут следом с дружиною покойного мужа моего, — спокойно ответила Ольга.
Тризна удалась на славу. Древляне на радостях, что Ольга пришла к ним, начали пить и незаметно для самих себя сильно опьянели. Редкий из них на ногах держаться мог.
— Теперь вы выпейте за их здоровье! — с недоброй усмешкой приказала своим отрокам Ольга.
Это было условным сигналом, по которому началось поголовное истребление древлян.
Все они погибли.
Ольга, глядя на это, с восторгом воскликнула:
— Игорь, отомщен ты!
Древляне были уничтожены. Погибли их лучшие мужи…
Когда узнали правду о «великой чести», оказанной в Киеве первым сватам, потом об участи второго посольства и, наконец, о кровавой тризне, ужас прошел по древлянской земле. Поняли древляне, что нечего им ждать пощады от киевской княгини.
— Умрем, а не поддадимся Киеву! — раздавались везде по древлянской земле отчаянные голоса.
Мал проиграл свое дело, и вот теперь все накинулись на него…
В глазах всей древлянской земли он явился главным виновником ее бед.
Проклятия так и посыпались на князя.
— Он все! — кричали в городе, — он, проклятый…
В каждом доме после кровавой тризны на кургане Игоря были сироты. У одних погиб брат, у других отец. Жены рыдали о мужьях, матери о детях, дети об отцах, и все проклинали Мала.
Скоро стало известным, что киевская княгиня собирает поход на древлянскую землю.
В ужас пришли древляне, кинулись к своему князю:
— Что теперь делать-то?
— Поход Ольга собрала… Беда нам!
— Сам Святослав князь ведет…
— Он-то что! За ним сам Свенельд с Асмутом…
— Несдобровать нам…
Наконец заговорил Мал.
— В самом деле, худое время пришло, — сказал он, — сам это вижу, а что делать, скажу вам…
— Говори, говори…
— Идти нам нужно на киевскую дружину — вот что! Одолеть ее или самим погибнуть!
— Легко сказать…
— Как-никак все так выходит… Одолеть княгиню мы еще можем надеяться, а уж чтобы она пощадила нас и думать нечего.
Этот довод подействовал.
В самом деле выбора у древлян не было. Все равно их ждет гибель; так уж лучше умереть на поле брани.
А киевская рать все ближе и ближе подходила к Искоростеню.
Действительно, ею предводительствовал отрок, князь Святослав. Конечно, всем правил за князя Свенельд, но все-таки это ободрительно действовало на дружинников.
Наконец киевская и древлянская рати сблизились и встали друг пред другом в грозном молчании.
Святослав на коне был впереди своего войска. Горя нетерпением, он замахнулся своим копьем.
— Глядите-ка, князь наш! — раздались крики, — вот молодец!
— От земли не видно, а уже с конем на врага идет.
В это время Святослав изо всех сил кинул копье вперед.
Копье скользнуло мимо ушей Святославова коня и вонзилось в землю у его ног.
— Князь наш начал битву, — громовым голосом закричал Свенельд, — пора идти и нам!
Киевляне с громкими криками ринулись вперед. Завязалась жаркая сеча.
Древляне защищались с отчаянием людей, которым все равно умирать. Они уже не думали о том, что останутся живы, а только о том, как бы побольше уничтожить врагов и продать тем возможно дороже свою жизнь.