Он закрыл лицо руками и сделал вид, что плачет.
— Мне жаль тебя, гость, — проговорил Аскольд, — а что же делать?! Ты сам должен понимать, что неизбежного не избежать. Мы идем на Византию и не оставим камня на камне!
— Позволь, великий, последнею милостью твоею воспользоваться нам, бедным людям! — воскликнул Валлос.
— Позволяю!
— Все уже много раз пользовались твоим гостеприимством, много раз ели хлеб-соль за твоим столом, увы, мы погибнем, и более не придется нам видеть твоего светлого лица и лица великого Дира.
— Что же вы хотите?
— Хотим мы, чтобы ты и Дир в память приняли от нас наши скромные дары. Пусть они служат вам воспоминанием о нас…
— Хорошо, мы готовы исполнить ваше желание и, верьте, со своей стороны мы также сумеем отблагодарить вас по-княжески…
Валлос подал знак, чтобы поднесли подарки.
Дары «бедных людей» были, однако, великолепны.
Чего тут только не было! Вся изобретательность пышного Востока, казалось, выплеснулась на подносимые подарки.
Тут были и чудные амулеты, и сверкавшие драгоценными камнями диадемы, и золотые цепи самой тонкой работы, и пурпурные одежды…
Даже Аскольд и Дир не могли скрыть своего восхищения, об их же дружинниках и говорить было нечего.
— Говорил я тебе, конунг, что мы должны идти на Византию, — склонился к Аскольду Руар, — там много таких драгоценностей и все они стали бы давно уже нашими, если бы ты не откладывал своего похода…
— Да, да, — прошептал в ответ Аскольд, не спуская восхищенных глаз с подносимых драгоценностей, — теперь я вижу, что вы были правы, требуя похода…
Купцы заметили, какое впечатление произвели их подарки и старались еще более усилить его, обращая внимание на каждую подносимую ими вещь.
Но вот Валлос сделал знак, и на парчовых подушках принесли два чудных запястья.
Они были из чистого литого золота, усеянные драгоценными камнями. Валлос, поднося эти запястья, повернул их на подушке так, что лучи солнца ударили в них и, отразившись в драгоценных камнях, заиграли на них, переливаясь всеми цветами радуги…
Крик изумления вырвался из груди всех на ладье.
— Позволь просить тебя и Дира, — вкрадчиво проговорил Валлос, — надеть эти запястья, дабы и мы могли полюбоваться их блеском на вас.
Аскольд и Дир взяли запястья. Дир уже раскрыл свое, готовясь украсить им свою руку, но в этот момент Аскольд остановил его.
— Подожди, — сказал он.
Дир удивленно взглянул на него.
— Эти запястья — лучшее, из всего, что мы видели до сих пор; ради них одних стоило бы разорить Византию… Но пусть же их увидит и Зоя…
— Ты хорошо придумал, брат! — воскликнул Дир. — В самом деле, пойдем и покажем Зое.
— Светило с севера! — воскликнул Валлос, — право, мне кажется, что вы должны показаться женщине во всем блеске, чтобы взор ее еще более был прельщен вами.
— Он прав! — воскликнул Дир.
— Нет, брат, прошу тебя, сделаем так, как я говорю, — твердо сказал Аскольд, поднимаясь. — Благодарю вас, гости, за ваши дары. Прошу вас сегодня же на мой честный пир, и там вы получите наши подарки, а пока прощайте!..
Аскольд и Дир поднялись на сходни и, обсуждая между собой великолепие полученных даров, стали подниматься в гору.
— Ну что? — нетерпеливо спросил вынырнувший из трюма Фока.
— Взяли.
— Примерили, надели?..
— Нет!
— Проклятие!.. Если там Зоя…
— Она там… Они называли ее по имени.
— Все погибло! Ей известен этот секрет… — сокрушенно проговорил Фока.
— Поднимай паруса! — в паническом ужасе закричал Валлос, хватаясь за снасти.
И он, и Ульпиан, и все на их ладьях буквально потеряли голову: одни спускали весла на воду, другие развертывали паруса, третьи уже отталкивались шестами от берега. Все были как сумасшедшие…
— Стойте, стойте, что вы делаете? — закричал пришедший в себя Фока. — Ведь вы прежде времени губите самих себя… Что подумают о вашем бегстве?
— Все равно, не подставлять же свои шеи палачам!..
— Может быть, все еще уладится… Может быть, там другая Зоя, не та, которую знаю я… Может быть, эти варвары уже надели мои запястья…
— Все может быть, а вернее всего — смерть.
— Так или иначе, все равно смерть, на то мы и шли…
— Спасение возможно еще, мы на свободе!
— Поздно! Взгляните! — воскликнул Ульпиан и указал рукой на берег.
Оттуда уже спускались к воде княжеские дружинники. Тут были славяне и норманны; видно было, что они очень оживлены. Они не переставая говорили друг с другом. Оружие их бряцало, шишаки сверкали на солнечных лучах, а сами они шли, все ускоряя и ускоряя свой шаг.