Но недаром народ называл своего правителя Олега Вещим. Хорошо знал Олег народ древлянский. Лукавый, хитрый, вероломный и на всякое зло способный. Знал он, что древляне тяготятся главенством над ними Киева и думают, как бы от Киева отбиться. Заведись смута на Днепре, уж они не упустили бы случая воспользоваться этим… Не то тут что-то… Да и Игорь никогда своей строптивости не выказывал, а, напротив, всегда с дядей ласков и почтителен был. Сам-то он по характеру ни в отца, ни в мать вышел: не трус, а нерешителен, не глуп, а быстрой смекалки нет — дальше того, что перед глазами, не увидит, а ведь и не нужно было далеко смотреть, чтобы видеть, что лучше, чем за Олегом, ему и жить никогда не придется… Недалек парень, правда это, а все-таки не слепой он!
Вот задумал Олег поход за море, — так и послал он племянника дружины собирать. Поехал и все исправно делал до сих пор — со всех концов народ в Киев сходился, к походу готовясь, и почему же это, как только дошел он до земли кривичей, сразу на другую сторону повернул: и дяде «пора и честь знать», и самому пришла пора на стол садиться…
«Не то тут… — думал Олег, — так скоро люди не меняются».
Послал Олег соглядатаев разузнать, как Игорь на Киев идет, с добром или лихом.
Те вернулись и донесли, что возвращается молодой князь с той же дружиною, с какою и из Киева вышел. Тогда и решил Олег сам пойти навстречу племяннику…
Когда же увидал Олег слезы радости на глазах племянника, понял, что никогда у Игоря и тени зла против дяди на душе не было… Не притворяются так… Только душой чистые могут радоваться, как Игорь радовался.
— А где же Мал? — спросил у племянника Олег, когда прошла первая радость встречи.
— Ушел от меня!.. — отвечал Игорь.
— Куда?
— Не захотел со мной быть… Обиделся…
— На что?
— Вот ее ему в обиду не дал! — ответил молодой князь, указывая на Предславу.
Девушка, с той самой минуты, как только узнала, с кем это она разоткровенничалась так в лесу, со страхом и смущением смотрела на обоих князей. Уж не наговорила ли она чего лишнего? Не было бы чего худого Игорю. Он, говорят, этот Олег, такой, что никому не спускает, и беда, если кто у него в немилость попадет.
— А это кого же везешь ты с собой, Игорь? — с улыбкой спросил правитель у племянника, — что-то я еще такой красавицы около тебя не видал…
— Прости, Олег, — смущаясь сказал Игорь, — вышло так, что раньше времени Предславу тебе показать должен, да уж коли вышло, так скрывать нечего… Люба она мне, более света белого люба, вот и везу я ее в Киев, чтобы милости твоей просить…
— Какой?
— Дозволь мне ее за себя в жены взять…
— А что же киевские-то: или не милы?..
— То-то, что не милы… А ее возьму, так чувствую я, что счастлив с нею буду, потому что она не только любит, а и словом умным поддержать умеет, и все у ней так хорошо выходит, что, если ты поговоришь с ней подольше, сам на нее подивишься…
— Говорил уж я с нею…
— И что же?
— Хорошо ты сделал, что у Мала ее отнял!
V
В Киеве Олег поместил Предславу у себя в палатах, понимая, что близость к ней Игоря легко может привести к дурным толкам, которых он не желал ни для племянника, ни для молодой девушки, будущей княгини.
Олег скоро убедился, что эта девушка одарена от природы светлым умом и такими способностями, которым позавидовал бы любой из его воевод.
Иногда Предслава, прислушиваясь к тому, что говорил Олег со своими воеводами, делала такие замечания, которые бы сделали честь и самому Олегу. Слыша их, киевский правитель, указывая на Предславу, говорил:
— Что за девица! Вот кому княгиней быть!..
И Олег, приглядевшись к Предславе, заметил, что она может явиться продолжательницей его дела, тогда как Игорь легко мог бы погубить все.
Вот почему он звал к себе Предславу, когда занимался делами со своими воеводами, которых он старался приучить к повиновению этой девушке.
Но воеводы относились к этому по-другому.
— Конунг наш на старости лет на детей глаза пялить стал, — говорили старики норманны.
— Обворожила она его, — говорили воеводы из славян.
Все эти толки доходили и до Игоря, и молодой князь, жестоко мучился. Он думал, что Олег хочет отнять у него Предславу.
Заметил ли Олег сам, как мучается ревностью молодой человек, или слухи дошли и до него, только он решил успокоить племянника и сказать ему, что Предслава может быть ему внучкой, а никак не женой.