— Не в отца он у нас!
— Славу для славы, а не ради наживы будет любить!
Конечно, Ольга знала об этой любви к ее сыну, и ее материнское сердце могло только радоваться этому.
Собираясь к Гульде, Ольга намеревалась спросит у нее и о будущем сына.
Как только наступил вечер, из ворот Вышгорода незаметно выскользнули две женские фигуры. Это были княгиня Ольга и Сфандра.
Лачуга Гульды стояла на полпути из Киева до Вышгорода. Там к самой воде спускалась роща вековых деревьев, и среди них стояла лачуга Гульды.
Не доезжая до жилища Гульды, Ольга спрыгнула с коня.
— Теперь я одна пойду, — сказала она Сфандре. — Подожди меня здесь…
Ольга оставила Сфандру и пошла, невольно поддаваясь очарованию тихой лунной ночи.
Вдруг послышались какие-то звуки.
Ольга стояла и слушала. Плавные звуки так и лились в душу. Прямо перед Ольгой возвышался невысокий холм, какие насыпались обыкновенно на месте погребения князей. На вершине этого холма стояло небольшое деревянное строение, осененное восьмиконечным крестом.
Ольга сразу узнала это место.
«Это могильный курган над Аскольдом и Диром, — вспомнила она, — тут христиане; они, вероятно, совершают служение своему Богу, и мне нечего бояться… Эти люди кротки и незлобны. Они неспособны причинить зло. Я в полной безопасности, если бы даже они и увидали меня. Однако я заблудилась! Мне придется довольно далеко возвращаться к Гульде».
Вспомнив о христианах, Ольга в тот же момент вспомнила и о том, кто оставил светлые воспоминания в ее юности, — о старике Велемире. Ведь и он также был христианином! Теперь случай опять приводил Ольгу к этим людям.
Княгиня знала, что в Киеве живут много христиан. Никогда никаких смут и мятежей они не затевали, исправно платили подати, отдавали людей в княжеские дружины, и потому последователей Христа в Киеве не только не стесняли, но даже любили. Были они и при Олеге. Вещий правитель безразлично относился к вопросам религии.
Игорь точно так же относился к христианам, вернее, не обращал на них ни малейшего внимания.
Ольга все это прекрасно знала. У нее давно уже было желание ознакомиться с учением, которому следовали эти люди. Теперь, когда Ольга очутилась так близко от храма христиан, ею овладело непреодолимое желание взглянуть, как они молятся. Ольга пошла к ярко освещенному храму. Она увидела, что он полон молящимися. Совершалась полунощница, и киевские христиане, отличавшиеся всегда богомольностью, никогда не пропускавшие никаких служб в своей единственной в то время церкви, заполнили храм.
Молившихся было так много, что церковь не могла вместить всех.
Княгиня, не боясь, подошла, но никто из молившихся не обратил на нее внимания, все были увлечены службою Тому, Кого они, познав еще недавно, полюбили своими простыми сердцами.
Сперва Ольга хотела войти в храм, но что-то удержало ее от этого.
«Зачем я буду смущать этих людей, — подумала она, — ведь они не идут к нам, когда наши жрецы приносят жертвы Перуну, Волосу… Они, поступая так, доказывают этим, что относятся с уважением к вере других, потому и я, княгиня, так же должна собою являть пример целому народу, отплатить тем же и им и не мешать им молиться, как предписывает им их вера».
Ольга остановилась около окна и заглянула внутрь храма.
Там царил таинственный полумрак, только яркие огоньки свеч, теплились перед ликами святых.
Но вот из алтаря показался священник. Раздался его тихий, в душу проникающий голос, и в тот же момент Ольга услышала стройное пение хора.
Невольно она сравнила богослужение христиан со служением жрецов Перуна, на котором часто ей приходилось присутствовать вместе с Игорем. Жрецы там бесновались пред безжизненными истуканами, грубыми, — имевшими только отдаленное сходство с человеческими телами; там лилась кровь приносимых этим истуканам жертв, корчились в предсмертных муках жертвенные животные, слышались исступленные клики жрецов, здесь не было ни истуканов, ни жертв, но чувствовалось незримое присутствие Высшего Существа, всецело располагающего всем живущим на свете. Здесь этот престарелый служитель христианского Бога говорил тихо, но голос его проникал в сердце. Словом, здесь все в этом храме веяло сердечным миром, покоем, тишиной, здесь — это слышала княгиня — раздавались призывы не к кровавому мщению за обиды, а призыв к добру, к прощению врагов, к любви и молитве за них.
Княгиня почувствовала, как одно лишь присутствие на христианском богослужении вызвало благодарные слезы на ее глазах… Слезы эти увлажнили ее глаза и падали одна за другой с ее ресниц. А вместе с этими слезами легко и отрадно становилось на сердце…