— То ведомо мне, князь. И я благодарен тебе за ласку. Но иногда мне снится море...
Ничего не менялось после тех бесед. Корабли по-прежнему стояли, уткнувшись носами в берег Мутной. Дружинники занимались привычными делами. Выполняя повеления князя, Рюрик ходил в дальние походы — к веси, чуди и совсем уж дальним мерянам: донести слово Гостомысла, выслушать старейшин, при нужде — помирить поссорившихся, вручить подарки и доставить в сохранности даримое. Жизнь шла своим чередом, а Рюрик всё не мог решить: оставаться в Новеграде или направить корабли в Янтарное море.
Помимо дел, в которые он втянулся, была ещё одна причина, почему Рюрик медлил с принятием окончательного решения. В доме Гостомысла расцвела резвушка Милослава. И не отворачивалась от вспыхивавших глаз воеводы...
Земля словен отдыхала от трудов ратных. Старое старилось, молодое жадно тянулось к солнцу.
Часть вторая
ПРИЗВАНИЕ
ОСТРОВ РЮГЕН-РУЯН:
СЕРЕДИНА IX ВЕКА
Блашко разлепил глаза. В косовине насады, перекрытой толстым настилом, полутемно. Серый свет пробивается в щель неплотно притворенной дверцы. Блашко в который раз безразлично оглядел топорной выделки доски настила. С этого начиналось каждое пробуждение. А всё же добры мастера в Новеграде, топором плахи тесали, и струга не надо. Стряхнув сон, повернулся на бок — под могутным телом скрипнули доски. Заглянул под лежак. Сумы и тюки были на месте.
Пятясь задом, Блашко выполз из носовины. Разогнулся, прикрыл на мгновенье глаза огрубелой ладонью, расправил бороду. Гребцы сидели за вёслами. У правила рядом с кормчим стоял Илмарус и улыбался. Первый раз за многие годы. Блашко проследил за его взглядом. Глухо стукнуло сердце: конец пути. Насада входила то ли в узкую губу моря, то ли в устье реки.
— Гляди, старейшина, — указал рукой Илмарус, и в голосе его Блашко почудились незнакомые нотки. — Я обещал, я довёл. Здесь остров Рюген.
— Добро, Илмарус. Будешь и впредь так же верно служить, не обижу.
Илмарус из тех, ещё Торировых варягов. Пожалел их тогда Гостомысл, но в дружину свою не взял. Разбрелись кто куда. Илмарус прижился. Помогал по хозяйству. Слуга не слуга, страж не страж, так — верный и нужный человек. Потому и к бодричам взял его Блашко. Мало ли что в пути может статься, да и путь он знал.
— Правым загребай! — крикнул Илмарус, словно и не слышал слов старейшины, и гребцы послушно развернули насаду.
Приближался берег — пустынный, каменистый. Почти сразу от воды поднимался крутой кряж. На вершине его шумели сосны.
«Дело бы содеять без волокиты да в свои места возвернуться живу, — глядя на чужой берег, подумал Блашко. — А будет ли от того дела прок, кто его знает. Как бы на свою шею Рюрика не назвать. Не надо было плыть, — позднее сожаление кольнуло сердце. — Пусть бы кто другой. Ну, люди-людишки... Ужиться не могли. Земли, вишь, мало им. Ловищей поделить не могут...»
— Веди к селищу, — приказал коротко, не глянув на варяга, и полез в тёмную носовину — проверять рухлядь: не испортилась ли за неблизкий путь.
— До града ещё далече, — услышал в ответ такой же незнакомо возбуждённый голос Илмаруса и подумал: «Чтой-то с варяжиной? Чай, не в Скандию его прибыли, — и сообразил: — Так Скандия-то рядом. Может, сбежать замыслил?»
Насада тяжело и медленно пробиралась вдоль берега острова. Парус пришлось спустить — мешал только. Гребцы, сильно откидываясь корпусом, двигали вёслами. С тихим плеском убегали назад волны.
— Ходу тут, самое малое, полдня, — скупо роняя слова, говорил Илмарус. Опять стал замкнутым, без улыбки, только глаза выдавали волнение. — Плыть нам до самого носа острова. Видишь, берег к северу тянется. Нос перевалить, он на запад повернёт. Туда мы не пойдём. Город Аркона как раз на мысу стоит.
— Пошто мне сей град? — недовольно хмурился Блашко. — Ты меня к воеводе Рюрику веди. Градов у словен ныне и своих хватает. Чай, видел: Новеград, Ладога, Плесков у кривичей, Изборск...
— Видел, — соглашался Илмарус. — Ваша земля обильна, — и невозмутимо продолжал своё: — Аркона славный город. Когда я бывал здесь, его почитали и бодричи, и лютичи. Плывут сюда и даны, и наши ярлы не обходит его стороной. Со всей земли сюда люди едут. И от хазаров, и от греков, и от франгов...