Вообще-то совершенно незачем подсовывать записывающее устройство, если весь дом и так ими кишит, сама же и инсталлировала. Лерой подумал. Если бы он следил за кем-то … Да. Эти сволочи все слышали. И все видели. И никто – никто! – не пришел никому на помощь. Ладлоу не дали бы уйти, конечно же. Но они ждали, скоты, что Ладлоу ликвидирует Лероя, чтоб им самим не стараться. Или что Ладлоу и Лерой не ликвидируют друг друга – идеальный вариант.
Он поднялся на ноги и протопал в «радиорубку». Дорогая аппаратура кругом. Суперчувствительная. Приступ ярости затуманил Лерою мозги.
Кто-то, возможно, ждет снаружи. Ко всем чертям! Не будем сейчас об этом думать.
Он поехал в Бруклин на такси. Вошел к себе в квартиру. В квартире кто-то был, это чувствовалось. Лерою было все равно. Он был уверен, что знает, кто именно к нему проник. В данный момент никто из людей, которых он знал, не мог быть ему полезен.
Он не пошел ни в кухню ни в ванную. Он проследовал прямо к письменному столу, включил лампу, открыл ящик, и вынул из ящика паспорт.
– Привет, партнер, – сказал Марти у него за спиной.
Лерой даже не обернулся.
– Привет.
Он сунул паспорт себе в карман. Не глядя на Марти, он прошел к любимому шкафу и распахнул его. Некоторое время Марти следил, как Лерой пакует чемодан, и вдруг сообразил, что его просто игнорируют.
– Ты не хочешь ли что-нибудь мне сказать, партнер? – спросил он.
– Мне нечего сказать, – ответил Лерой. – Ты здесь потому что кто-то шибко умный наверху наконец решил от меня избавиться.
После значительной паузы, Марти сказал:
– Правильно.
– Что ж ты медлишь? – спросил Лерой, складывая костюм и кладя его осторожно поверх рубашек.
– Сперва я хочу попросить прощения.
– За что, если не секрет?
– За многое. Но мне бы хотелось, чтобы … в общем, повернись ко мне лицом.
Лерой потянулся к верхней полке и достал оттуда металлический ящик.
– Алё, – сказал Марти.
– Делай, что считаешь нужным, партнер, – откликнулся Лерой.
Голос его звучал совершенно равнодушно. Открыв ящик, он достал из него пачку ассигнаций и сунул ее в карман на крышке чемодана.
– Перестань возиться с чемоданом, – сказал Марти. – Ты никуда не едешь. Везение твое кончилось.
– Везения и не было никогда, – сказал Лерой. – И благодарности тоже не требую. Сделал я то, что должен был сделать. Если это – конечная станция, что ж, пусть. Но сомневаюсь. Ты меня не пристрелишь, Марти. Не сможешь. Ты уже не тот.
– Нет, конечно, нужен ты мне – стрелять в тебя. Выпьешь цианистый калий, как любой нормальный человек. Я принес капсулу.
– Не люблю капсулы, – сказал Лерой.
– Перестань паясничать.
– А если я откажусь, – сказал Лерой, стоя спиной к Марти, – что ты сделаешь?
– Тебе не понравится.
– Но я ведь и так знаю. Где-то здесь мешок с молнией для переноски трупов. Ты положишь меня в багажник и отвезешь в какое-нибудь романтическое место в лесу, да? Я всегда знал, что ты дурак. Но не предполагал, что ты бессердечный дурак.
Неожиданно Лерой качнулся, схватился за бок, и припал на колено.
– Перестань паясничать, – повторил Марти. – Это что, очередной трюк?
Лерой не ответил. Он попытался встать на ноги и вдруг неуклюже завалился на бок.
Марти поднялся и подошел.
– Эй. Лерой? Алё? Черт.
Он подозревал, что это ловушка. Присесть на корточки было боязно. Но он все равно присел.
– Эй, партнер.
Он потрогал плечо Лероя. А затем шею. Странный пульс. На морде синяки. Часть морды покрыта засохшей кровью.
– Даже не верится, – сказал Марти.
Он перевернул Лероя на спину. Лерой открыл глаза.
– Ребра, – сказал он.
Марти разорвал на Лерое рубашку и потрогал ребра.
– А … ы! – сказал Лерой. – Больно.
– Два сломаны, – Марти нахмурился. – Что там случилось у тебя?
– Просто представь себе, что я пожимаю плечами, – ответил Лерой.
– Дай-ка я тебя перетащу в кровать.
– Да, хорошо. Давай. Почему бы тебе просто меня не пристрелить?
– Я не собирался в тебя стрелять, – соврал Марти. – Что ты … действительно так думал? То есть, я все это время терпеть тебя не мог, конечно, но мы прошли через многое вместе…
– Многое? – сказал Лерой. – Слушай. Можешь сказать свиньям в Лангли, и другим свиньям в Общих Сведениях, что я знал, что это произойдет, и единственное, о чем сожалею – так это о том, что не смогу посмотреть, как их выгоняют, и как они живут после этого, и как спиваются.
– Ты бредишь, – сказал Марти, не очень слушая. Он был занят осмотром повреждений.