Двадцать пятого мая два линейных полка из Коннектикута взбунтовались и отказались повиноваться приказам Вашингтона. В сумерках они вышли из своих хижин, потрясая оружием, и заявили, что либо разойдутся по домам, либо вытрясут продовольствие из местных фермеров, даже если придется колоть их штыками. Жалованье им не платили уже пять месяцев, и никаких радужных перспектив не вырисовывалось. Офицерам удалось их успокоить, хотя они сочувствовали солдатам. Вашингтон не стал их наказывать и обрушил весь гнев на непатриотичных граждан, доведших своих защитников до такого состояния.
Генерала, потратившего несколько лет, чтобы превратить толпу ополченцев в подобие регулярной армии, особенно раздражал непрофессионализм гражданской администрации. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Америке нужны профессиональные солдаты, а не служащие по кратким контрактам, опытные конгрессмены, а не случайные люди, твердая валюта, а не «бумажки». Деньги — нерв войны; у кого кошелек туже набит, тот и войну выиграет. Финансы Америки расшатаны — значит, надо собирать налоги и прибегать к займам. «Хотя [британское] правительство погрязло в долгах и, конечно, бедно, народ богат, и богачи предоставляют средства, которые не скоро будут исчерпаны, — писал он Джозефу Риду 28 мая. — Кстати, их система государственного кредита гораздо эффективнее, чем в любой другой стране». Пусть Британия — враг, но и у врагов есть чему поучиться и что взять на вооружение. Пусть наша демократия — величайшее завоевание, но у всего должны быть четкие рамки и смысл! «Я вижу, как одна голова постепенно превращается в тринадцать, — писал он три дня спустя делегату Конгресса от Виргинии Джозефу Джонсу, — и вместо того, чтобы взирать на Конгресс как на высшую контролирующую власть в Соединенных Штатах, они считают себя зависящими от своих собственных штатов».
Двадцать девятого мая части Континентальной армии под командованием Абрахама Бафорда потерпели сокрушительное поражение от отряда лоялистов во главе с Банастром Тарлтоном при Воксхо близ Ланкастера в Южной Каролине. Американцы не выдержали кавалерийской атаки, побросали оружие и подняли руки, но англичанам было приказано пленных не брать: из четырехсот солдат 113 закололи насмерть, а 150 до полусмерти, с собой увели только 53 человека. Полковника Тарлтона после этой бойни прозвали Мясником.
Генерал Вашингтон сильно изменился за эту зиму. Он замкнулся в себе, словно боясь нечаянно вырвавшимся словом выдать свои потаенные — невеселые — мысли и тем самым деморализовать окружающих. Марта, остававшаяся в Морристауне до июня, писала своему зятю Бассету: «Бедный генерал так несчастен, что это доставляет мне невероятные страдания». Разумеется, несчастен он был не оттого, что ему приходилось вместо вина пить грог на основе новоанглийского рома из деревянной чашки, а от не покидавших его опасений и черных мыслей. Но никакой паники он не испытывал, наоборот, его душа закалилась и окрепла. «Я так привык к трудностям за эту войну, что научился относиться к ним спокойнее, чем прежде», — писал он барону фон Штойбену. И его армия, душой которой он был, тоже стала иной. «Когда армия, обращенная почти в ничто (из-за истечения краткосрочных контрактов), остается порой по пять-шесть дней подряд без хлеба, а потом столько же без мяса и раз, и два, и три без того и другого, и та же самая армия не имеет достаточно одежды, чтобы прикрыть наготу, а у четверти ее нет и намека на одеяла, и это суровой зимой, но при таких обстоятельствах люди держатся вместе — это выходит за рамки понимания, и всё же это правда», — писал он брату Джеку 7 июля с удивлением и гордостью.
СУДЬЯ
Жан Батист де Рошамбо был опытным военачальником: отправляясь за океан, он, помимо пяти тысяч пехотинцев, взял с собой кавалерийский отряд, запас пшеничной муки (он не доверял американской кукурузе, которая, как говорили, вызывает расстройство кишечника), большой груз огнеупорных кирпичей для сооружения хлебных печей, всякого рода инструменты и переносную типографию. Помимо бочек с солониной и сухарями, вином и водкой, он погрузил на корабли восемь тысяч аршин синего и белого сукна для пошива обмундирования, десять тысяч сорочек и столько же пар башмаков. Командующий озаботился также «сувенирами» для индейцев — для них везли ситец, серебряные браслеты, серьги, охотничьи ружья… И тем не менее всего предусмотреть было нельзя: плавание заняло 72 дня, солдаты страдали от морской болезни и, добравшись до Ньюпорта, Род-Айленд, многие из них были не готовы к боевым действиям. Одновременно в нью-йоркскую бухту зашло такое же количество британских кораблей, и Вашингтон отправил Лафайета провести переговоры с французами: мысль о Нью-Йорке не давала ему покоя.