Другой излюбленной темой для разговоров была навигация на Потомаке. В начале августа 1785 года Вашингтон лично проплыл в каноэ по Потомаку и преодолел пороги у водопадов Сенека и Шенандоа, исследуя подводные камни. В скором времени рабов с выбритыми головами (отличительный знак, чтобы не сбежали) согнали на рытье каналов, которые должны были соединить Потомак с Огайо, а реку Джеймс — с Большой Канавгой. Однажды в ноябре после ужина хозяин пустил бутылку вина по кругу и провозгласил тост: «За успех навигации на Потомаке!»
Вашингтон выступил новатором и в области животноводства, начав разводить мулов — помесь лошади с ослом, — которые были выносливее лошадей, но послушнее ослов, могли доживать до сорока лет и обходились дешевле. В 1784 году испанский король послал ему в подарок двух серых ослов-производителей и трех ослиц. «Посылка» прибыла в декабре 1785 года; один из ослов в дороге сдох, а выжившему дали кличку Королевский подарок. В конюшнях Маунт-Вернона тогда проживали 130 рабочих лошадей; в распоряжение испанского осла были предоставлены три десятка кобылиц, однако он на них даже не смотрел. Только по весне он с «решимостью и величественной торжественностью приступил к работе по продлению рода», писал Вашингтон Лафайету 10 мая 1786 года. В другом письме он высказывал надежду, что Королевский подарок проникнется в Америке демократическим духом, улучшит свои манеры и начнет работать более споро. Лафайет прислал другу трех черных ослов с Мальты, в том числе самца по кличке Мальтийский рыцарь.
Важной достопримечательностью Маунт-Вернона была конюшня с чистокровными лошадьми, где также доживали свой век боевые кони генерала. В 1785 году Вашингтон подарил знакомой даме Элизабет Френч Дюлани своего жеребца по кличке Блускин (его шкура была серо-голубого оттенка), на котором ездил в начале войны. Гораздо большей известностью пользовался гнедой Нельсон, побывавший в сражении при Йорктауне и способный спокойно стоять под огнем. Теперь он в работы не употреблялся и получал овес за прежние заслуги. Вашингтон сам объезжал и обучал своих лошадей, а заботы о конюшне доверил заботам раба Питера Хардимана, весьма сведущего в этом деле.
Большим лошадником оказался и доктор Жан Пьер Лемайер, который довольно часто наведывался в Маунт-Вернон. Летом 1784 года он прожил там довольно долго и стал добрым другом дома: Вашику подарил деревянную лошадку, а его приемному отцу вставил девять зубов, купленных у нескольких негров по 13 шиллингов за штуку. Правда, для Вашингтона этот эксперимент закончился неудачно, и к 1789 году у него во рту оставался только один зуб. Гости отмечали, что на некоторых словах Вашингтон как бы запинается и выговаривает их с трудом; вероятно, давали о себе знать проблемы с зубными протезами. Теперь и у Марты начались неприятности с зубами, и в семейном бюджете возникла новая статья расходов. На время посещений врача Джордж предоставлял в его распоряжение Магнолию — знаменитого арабского скакуна, участвовавшего в скачках в Александрии.
Стороннему человеку генерал мог показаться богачом: Маунт-Вернон состоял из полутора десятков отдельных строений, соединенных крытыми переходами, и напоминал собой маленький поселок. Гостей встречали слуги в красно-белых ливреях. Самым красивым помещением в доме была Новая комната, или банкетный зал, высотой в два этажа, с арочными окнами; оттуда открывался великолепный панорамный вид на Потомак, и казалось, что зал парит в воздухе. Вашингтон велел оклеить стены ярко-зелеными обоями (в те времена синяя и зеленая краски были самыми дорогими) в обрамлении позолоченных карнизов, чтобы помещение выглядело «красивее и богаче». (Днем зеленый цвет поднимал настроение, но за ужином при свечах лица гостей принимали потусторонний оттенок.)